получался не такой большой, как нужно! Мать словно специально и сама не худела, и мне не давала!
Всю следующую неделю мы только и делали, что ругались. Я объясняла ей, что мы могли бы питаться правильной здоровой пищей. В интернете, писали, что люди на пп не голодают. Сама эта мысль вдохновляла. Я нашла множество рецептов, которые мама могла бы готовить. Но она отказывалась! Я ходила за игнорирующей меня родственницей по кухне и повторяла:
– Это полезно для здоровья. Мы бы похудели вместе. Стали бы красивыми.
Говорить, что уже сильно скинула, я не стала, чтобы не расстраивать ее. Хотелось помочь маме быть красивой. Она оперлась на столешницу и, шумно вздохнув, произнесла:
– Милая, твой отец называет меня толстой, потому что разлюбил, а не потому что его это в действительности напрягает. Я всегда так весила.
Я остановилась напротив и сказала:
– В последнее время ты поправилась.
– И ты туда же. Я не поправлялась, – парировала она, – просто теперь твой отец сравнивает мою фигуру с молодой девицей, с которой я их застукала.
В душе словно что-то оборвалось.
– Папа тебя любит. И он старается, а ты вечно орешь. Папа уже тысячу раз извинился за это. Но ты продолжаешь вновь и вновь поднимать эту тему. И единственное, что он просил от тебя взамен, это не забивать на свою внешность. Тебе будто неважно, чтобы мы остались семьей. Папа же не виноват, что ему нравятся красивые женщины. Или лучше чтобы он врал тебе в лицо? – на глазах стояли слезы, когда я договорила.
Разговоры про развод доносились сквозь тонкую дверь моей спальни почти ежедневно.
– Чтобы мы остались семьей, он не должен был изменять! – крикнула мать на эмоциях.
Я вздрогнула и тихо прошептала:
– Но ты обещала его простить.
– Я сказала, что попробую, – едва слышно произнесла она. – Но у меня не получается! А твой отец пытается выставить все так, словно это я виновата, что все сломалось. Он просто ищет оправдания, потому что осознает, что виноват.
Щеки щипали слезы. Я сделала шаг назад, собираясь сбежать к себе. Мама вдруг произнесла:
– Если хочешь, давай приготовим ужин по твоим рецептам. Будет здорово. Вместе проведем время. Устроим нормальный семейный ужин. Уверена, что твои блюда отец оценит по достоинству.
Сердце сжалось. Я закивала. Предложение звучало отлично. В комнате мгновенно потеплело. Готовка затянулась, потому что дома не нашлось нужных продуктов. После похода в магазин, на кухне воцарился бардак. Готовить новое оказалось сложнее, чем хотелось бы. Еда без масла пригорала. К возвращению отца с работы, ужина еще не было. Зато квартира заполнилась запахом гари.
Протирая стол от овсяной муки, мама весело сообщила:
– Твоя дочь ужасный повар.
– Моя дочь отличный повар, – отец подмигнул мне и указал головой на дверь.
Я сделала вид, что не заметила и продолжила перекладывать черные сырники по тарелкам. Нам нужно было только собраться вместе. Папа увидит как мы с мамой старались и сразу подобреет.
– Милая, иди к себе. Нам с мамой нужно переговорить, – попросил отец.
По кухне разлилось тяжелое молчание. Я прошла к столу. Поставив тарелку на место отца и двинулась за следующей для мамы.
– Дочь, иди к себе, – повторил он настойчивее.
– Не выгоняй ее, она достаточно взрослая, чтобы услышать то, что ты собираешься сказать, – перебила его мама. Их испепеляющие взгляды встретились. Она добавила: – Настолько же взрослая, чтобы осознать, что не я виновата в произошедшем. Хочу чтобы она услышала это от тебя.
Папа хмыкнул. Его лицо окаменело.
– Ты виновата. Могла бы быть немного помягче. И не стоит впутывать ребенка в наши разборки, как ты делаешь это обычно, чтобы вызвать у меня чувство вины, – жестко бросил он. Не глядя на меня, отец повторил требовательно: – Иди к себе.
С тарелкой в руках, я переводила взгляд с одного родителя на другого. Мать, вцепившись в столешницу, прошипела:
– У тебя всегда виновата я. То недостаточно красивая, теперь недостаточно мягкая. А может дело просто не во мне?
Взаимные упреки родителей становились громче. Про меня они уже забыли, поэтому я пошла к себе, не дожидаясь, пока в голову прилетит случайный осколок от разбитой посуды.
Дверь бесшумно закрылась. Крики за ней не утихали. Я села на кровать, уставившись на сырники. Выглядели они не вкусно, но голод взял верх. Один за другим я забрасывала их в себя. От непривычно большого по размеру ужина живот заболел. Чувство отвратительное. С пустой тарелкой в руке я выглянула на кухню. Родители переместились в их спальню. Из открытой двери виднелись вещи, летящие из шкафа в отца, предложившего разъехаться. Двое не замечали, как я прошла к столу и собрала всю еду, что там была в одну тарелку и вновь скрылась у себя.
Все сырники, что мы успели наготовить с мамой, были съедены. Пустая тарелка осуждающе стояла на письменном столе возле компьютера. Входная дверь в квартиру хлопнула. С кухни послышались всхлипы, они быстро стихали, по мере удаления матери в дальней комнате. Ее дверь щелкнула. Закрылась.
Мне было мерзко от самой себя. Столько старалась, а теперь наверняка поправилась обратно. Встать с кровати было сложно. Но пришлось подняться. Я приседала несмотря на боль в животе. В статьях, что мне довелось читать, говорилось, что калории можно сжечь.
Этим я и решила заняться, начиная приседать.
Чистый путь
Я стояла на весах в своей комнате. Мать после ухода отца разрешала делать все, что захочу. Поэтому весы появились у меня сразу, как только было получено на них разрешение.
Шестьдесят килограмм. За прошедший месяц жизни без отца, я лишь поправлялась. Еда, что попала в организм после долгой голодовки, вызывала дикое чувство голода. Есть хотелось всегда. Чем больше я пыталась это контролировать, тем хуже становилось. В первые срывы я отрабатывала лишние калории спортом, но переедания становились все серьезнее. Сжечь шесть тысяч калорий за один вечер было невозможно, сколько бы я не занималась.
Тайник под кроватью опустел, после вечернего появления отца. Мы всей семьей сидели за столом, а он объяснял мне, что они с мамой разводятся так, словно это не было очевидно. После папа назвал меня красавицей и поцеловал в лоб, прежде чем уйти. Я то знала, что он просто не хочет расстраивать единственную дочь, поэтому врет мне в лицо.
Осознавать это было ужасно. Как папа мог считать меня красивой, если я выглядела один в один как мама, а теперь еще и вновь была толстой?!
Правильное питание не помогало.
