ситуации он полагал, что сын не задержится на месте директора дольше своих предшественников и, вернувшись домой, займет достойное положение в английском обществе. Но Александра распирал горячий энтузиазм поднять филиал транспортной компании на должную высоту. И он готов был побороться за это со всеми врагами, сокрушившими его предшественников.
Рассказы бывших московских директоров, с которыми он успел встретиться, его не испугали и не привели в уныние. Он не слишком задумывался о важности своего визита в Россию. Знание языка, истории и географии, как он весьма объективно считал, было его козырем против незримых пока противников. Если бы он был знаком с культурой Филиппин, наверное, он схватился бы за место директора филиппинского отделения компании с тем же азартом. Он не мог сказать о себе, что очарован Россией заочно. Все, что он желал, так это победить. И географическая принадлежность поля битвы для него значения не имела.
И теперь в аэропорту душа его не затрепетала от родовой ностальгии. Он обозревал видимые просторы зала прилета, чувствуя себя викингом, ступившим на землю, чтобы завоевать ее.
— Только подумайте, Серж, — он повернулся к своему спутнику, огромному мужику, больше напоминавшему двустворчатый шкаф, нежели человека из плоти и крови, — со сколькими людьми нам предстоит столкнуться и не оставить следа в их судьбе. Размышляли ли вы когда-нибудь над этим?
— Угу, — пропыхтел Серж. — Только что столкнулся с какой-то мордой. Ну уж дудки! Я ему так в бок чемоданом заехал, что нипочем не поверю, если он будет врать, будто я следа на нем не оставил.
Александр поморщился. Манера его спутника выражать свои мысли, лишенная всякого изящества, была ему неприятна. Однако, что поделаешь: Серж — единственный русский, которого он знал. Во всяком случае, пока Потомок древнего рода покосился на спутника. Он познакомился с ним в самолете. Охарактеризовав его сразу «буйным типусом», он предпочел бы держаться от него подальше, однако судьба распорядилась по-своему. Их места оказались рядом.
Серж явился в самолет на пятнадцать минут позже означенного времени вылета. Плюхнулся в кресло с размаху, шумно выдохнул и заказал стопку водки. Александр подивился такому желанию нового соседа: судя по запаху, витающему вокруг этого господина, водки для середины дня он выпил уже предостаточно. Однако Серж залпом опорожнил принесенную стопку, икнул, хрюкнул и только после этого огляделся.
— Ба! — радостно гаркнул он, узрев рядом с собой потомка древнего рода. — Артисты!
Александр инстинктивно оглянулся, ища кого-то рядом с собой. Потом растерянно развел руками. Почему его отнесли к театральной братии, это второй вопрос. Первым же был, почему его узрели во множественном числе.
— Из Большого? — Серж деловито насупился, продолжая пристально разглядывать его. — Почему не знаю?
— Может быть, потому что я не из Большого? — деликатно осведомился Александр.
— А-а-а… — несколько разочаровался Серж. — С Таганки?
— Да как вам сказать. — Доудсены всегда славились своим умением поддержать светский разговор, поэтому, поднапрягшись, Александр сделал все, чтобы не осрамить своих предков. — Я не артист. Вы меня с кем-то спутали?
— Певец? — сделал следующее предположение Серж.
«Все-таки странная манера заводить знакомство, — подумалось Александру. — Хотя, вполне возможно, довольно удобная для длительного полета. Пока он переберет все существующие профессии, мы как раз долетим до Москвы».
— Где выступал? — Серж бесцеремонно помял белый шарф Александра. — Отличный прикидон. Надо бы себе такой завести. Прямо лорд англицкий.
Тут Александр понял суть проблемы. И эта суть ему не очень-то понравилась. Он решил, что если не закончит затянувшееся представление, то в скором времени его начнут мять, пихать в бок, хлопать по плечу и трясти за руку. А этого он не выносил.
— Меня зовут Александр Доудсен. Я из Дербишира. Вы не знакомы с дербиширскими Доудсенами?
— Это как-то относится к породе собак? — Серж напряженно нахмурился.
— Никоим образом.
— А… — Лицо того просветлело. — Так ты англичанин! Вот уж нипочем бы не подумал. Давай выпьем за это!
— Простите, я не пью в такой час, — отрезал Александр.
— Водки! — рявкнул Серж.
Когда стюардесса принесла еще две стопки, Александр отрицательно мотнул головой, добавив, чтобы скрасить отказ:
— Прошу прощения.
— Ну… тогда ты хоть посиди со мной. — Серж склонился к нему и, доверительно шепнув, подмигнул, — Очень хочется выпить.
В общем-то, предложение соприсутствовать не выглядело вызывающим, учитывая то обстоятельство, что выхода у Александра все равно не было — самолет уже набирал высоту.
— Так чем нонче занимаются Деб… Деб… тьфу ты, леший. — Язык Сержа отставал от мысли. Наконец он нашелся, выпалив:
— Чем теперь аристократы занимаются?
Александр пожал плечами и улыбнулся. Улыбка вышла у него несколько кислой от сознания, что лететь с этим нетрезвым господином бок о бок ему предстоит не менее четырех часов. Он бы предпочел провести это время более плодотворно. Он согласен был даже на компанию пожилой леди, уже донимающей всех окружающих рассказом о своей внучке Милисенте, которая похожа на едва распустившуюся розу. К подобным характеристикам Александр научился относиться скептически, поскольку недавно его чуть было не женили на девушке, про которую все ее родственники, как один, трубили в трубы, что более дивной розы не встретить на всем побережье. Каково же было удивление юного Доудсена, когда его представили высоченной особе, телосложением напоминавшей оглоблю, с длиннющим носом и мутными глазами цвета старой пакли.
— Чего молчишь, отпрыск древнего рода? — Серж нетерпеливо дернул его за шарф.
— Лучше всего у аристократов получается есть и пить, — Александр невольно поморщился. Он с трудом переносил, когда его трогают.
— А-а-а, — разочарованно протянул собеседник. — Ну так для того, чтобы хорошо жрать, вовсе не нужно быть аристократом. Я вот, к примеру, совершенно не аристократ!
Александр подумал, что Серж мог бы и не упоминать об этом. И без того понятно.
— Вы коммерсант? — попытался догадаться он.
— Более или менее. Я, вишь ли, тоже человек с именем, — не без гордости сообщил Серж. — Ну тебе-то, доходяге англицкому, мало что моя фамилия скажет, а вот в России Боброва знают прекрасно. Мой отец — бывший министр внешней торговли бывшего СССР. А я его наследник, соответственно.
— Тоже министр?
Серж фыркнул.
— На хрена мне это сдалось! Я вольный художник.
Александр опять напомнил себе, что Доудсены всегда славились умением поддерживать светскую беседу, а потому поинтересовался:
— Вы маслом пишете?
Удивительно, но подобное умозаключение вызвало смех русского:
— Ха! Чудаки вы, иностранцы! Маслом! Да я за всю жизнь не нарисовал ничего более оригинального, чем три известные буквы на заборе.
«Вольный художник» в наши дни может быть кем угодно. Лишь бы в штате не состоять.
— А-а-а, — протянул Александр и кивнул, хотя мало что понял.
— Я то там, то
