Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
цацку именно ему? Ну, может, и не ему, конечно. Хотя вот Альф хмыкнул — мол, всё будет как надо. Посмотрим.
Вышла редактор «Нашего единого края». Благодарила. Рассказывала, что журналистика шагает вперёд. Новые форматы. Просветлённые молодые лица. В смысле, светлые. И забота со стороны наших шефов. От заботы не стоит отказываться. Спасибо!
Потом телеканал «Енисейский». Столько произошло за год, что мы не виделись. Впереди Универсиада! Есть что сделать для пропаганды края. И спорта. Ну, вы меня понимаете. Спасибо губернатору и президенту, что этот праздник для всего края возможен!
И сразу «АиФ на Енисее». Радостно, что можем собраться. О событиях уже сказали коллеги. Это масштаб! Но есть ведь и грустные стороны. А нужно, чтобы их не было. Не надо зацикливаться на плохом! Прочь плохое с наших страниц! Происшествия с молодёжью из-за этого в том числе.
Вот сейчас, подумал Никита. Сейчас скажет.
Хрена с два. Регионально-патриотическое воспитание. Юные патриоты Енисейской Сибири…
Дальше можно было не слушать, и Никита пошёл к раздаче: взял каких-то канапе, принёс их за стол и вывалил на тарелку. Есть не хотелось — нервы, наверное. Селиванов заботливо протянул пластиковый стаканчик с водкой — сам Альф пил тоже из одноразового, — Никита задумчиво из него пригубил.
На сцене по-прежнему болтали. Молодящаяся редакторша из «Горизвестий» рассказывала о благоустройстве набережной. Говорила, что это «пример реакции».
«Комитета» опять как и не было.
— Они что, все о нём промолчат? — спросил Никита, наклонившись к Альфу.
— Эти-то? — кивнул Селиванов в сторону заслуженных столиков. — Промолчат, а то как же. Я же говорю: высшие существа, сложная нервная деятельность. — Альф чокнулся с Никитой стаканчиком. — Дураков нет!
Ожидание тянулось столь же мучительно, как больничная физиопроцедура, на которой Никиту били в колено током. Наконец, неведомый машинист выдал протяжный гудок, и тут же на сцену взбежал человек в бежевом железнодорожном кителе с красным шевроном и какими-то медалями.
— Надо им ещё за ранения нашивать, — прокомментировал Альф, которого происходящее — после бутылки в одного — похоже, изрядно веселило.
Никита посматривал на него с завистью.
На сцене состоялся неловкий конферанс, похожий на тот, что всегда происходит на выпускных, проводах на пенсию и тому подобных бедах. Тётенька в платье с блёстками сквозь растянутый рот выбрасывала в зал плохие рифмованные строчки, а её дурковатый напарник в промежутках шутил одобренные педсоветом шуточки про молодёжь.
Сначала награждали за вклад в краевую журналистику. Дали коллективу «Красноярского рабочего».
— Нельзя обижать конспирологов от сохи, — прокомментировал Альф.
«За бесперебойное обеспечение населения края свежими новостями» получил зам губера по внутренней политике. Альф только хищно поулыбался.
Потом — лучшее издание из районов. Лучшая многотиражная газета. Зэ бэст тиви чэнэл. Наконец, блескучая женщина проклокотала:
— Лучший дебют!
— И эндшпиль! — выкрикнул Альф.
Дама-ведущая в притворном смущении потупила глаза, как будто хотела сказать: ну какой эндшпиль, не при всех же!
— Наш дебютант мал, да удал, — включился железнодорожный орденоносец. — Да вы сами на него посмотрите! Никита Назаров!
Альф похлопал Никиту по руке и что есть мочи засвистел.
Никита дёрнулся, вскочил, опомнился, что не надо бы излишне суетиться, пошёл медленно, потом ускорился.
— Герой расследовательской журналистики, между прочим! — неслось со сцены.
Пока поднимался, получил ещё два лишних похлопывания. Пожимание рук, пожимание, пожимание, обняли за плечи. Вот она, наградная тарелка. Вот микрофон.
Зал одобрительно, хоть и несколько тише, чем мечталось Никите, загудел.
Он поправил микрофон в стойке. Заслонился рукой от бьющего в лицо прожектора.
— Я тут ещё щенок по сравнению со многими, — сказал Никита и остановился, криво улыбаясь и отведя руку с растопыренной пятернёй в сторону — будто в желании продемонстрировать залу совсем короткую линию жизни.
Паровозные люди одобрительно загалдели, кто-то даже пару раз хлопнул. Никита в ответ покивал.
— Щенок, — повторил он, и вполне по-собачьи мотнул головой. — Два года в «Улице» гнал разную шнягу. Про ЗэЭс там, горсовет… Глубокий обход, Богучанка, газификация! Потом про «Мост»… ну, это я ещё сделаю. В общем, так себе, короче… Но про местные дела я кое-что знаю, да? Раз я лучший…
— Лучший! — экзальтированно завопили из зала.
— Вот, — согласился Никита. — Лучший, да? Тогда вот как лучший вам хочу пообещать… вот такой хрени, когда все лижутся в жопу и ебут друг другу голову, будто дела «Комитета» нет, будто прямо сейчас не пытаются сожрать ребят, будто у нас тут осталась какая-то журналистика, и нам только ордена друг другу вертеть… Вот этого всего не будет. Поняли?! — переспросил он у затихшего зала. — Вам кабзда!
Никита швырнул об пол наградную тарелку и под звон разлетающихся осколков ушёл со сцены.
Ласковая жопка
«Улица Ленина» была одним из тех борзых СМИ, которые когда-то водились в любом уважающем себя городе, не боялись ни бога, ни чёрта (тем более, что их обязанности зачастую совмещало одно ответственное лицо) и владели забытым ныне искусством не печатать на видных местах новости вроде «Команда Губернатора наметила пять добрых дел». Впрочем, теперь «Добрые Дела» уже будут, пожалуй что, тоже с заглавных букв.
Постепенно, ввиду унификации пейзажа, понятие «четвёртая власть» — с остановкой на кривую ухмылку — выпало из лексикона. А вместе с ней стало выпадать и то, что оно обозначало. Иногда ещё, бывает, и мелькнёт что-нибудь фрондёрское региональное, — но тут же окажется, что показалось. СМИ извинится, следственный комитет нахмурится, р-р-раз — и только пузыри по воде.
«Улица» была одним из последних напоминаний о том, как жить нельзя, — в том числе для коллег из разнообразных губернаторских новообразований, которые назывались теперь как стариковские воспоминания: «Наш единый край», «Красноярск-Верховный», «Молодость Енисея».
При этом «Улица Ленина» — три года назад ещё паблик во «Вконтакте», а теперь портал на 250 тысяч «уников» в день — располагалась вопреки названию не на улице имени вождя, а на другой, с фамилией основателя Красноярска — Дубенского. В этом месте, конечно, было в разы меньше толчеи, чем на титульной центральной улице, да и вид с холма открывался совершенно невозможный: внизу сюрреалистический Дворец пионеров, башни коричневого замка Музыкальной академии, река Кача, обёрнутая новодельной набережной, и бонусом ко всему этому средний палец — вечный недострой-небоскрёб угольной империи.
Придя в «Улицу» студентом четвёртого курса, Никита как-то незаметно даже для самого себя соскользнул в штат, стал одним из первых репортёров, взялся вместе с редактором Андреем строить планы, как отъедать рынок у местных медиа. И на удивление — пошло-поехало.
Их заметили после материала об отравлении школьников на губернаторском балу. Серый Дом рекомендовал проходить мимо,
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
