со мной, поверь!
Забытый часовой
Мой отчий дом в деревне над рекой
Давно мне на звонки не отвечает,
С любовью у калитки не встречает,
Не крестит в след заботливой рукой.
Дом строил дед. Здесь била жизнь ключом.
Надёжны стены из стволов кондовых!
Таких домов теперь не сыщешь новых.
Ему ещё столетье нипочём.
Он терпеливо смотрит в даль и в стынь,
Как часовой, забытый разводящим
В краю, где нет нас больше в настоящем,
Где пыль забвения, да горькая полынь.
Лесную речку, да смолистый бор
Всё вспоминает богатырь былинный.
Всё ходят тени в комнатах пустынных.
И в стонах ветра слышится укор.
А в садике у дома три сосны,
Давным-давно посаженные мною,
Всё шепчутся о счастье и покое,
И навевают золотые сны.
Родился я в деревне Теребаево
Родился я в деревне Теребаево,
Где в садике сирень и тополя.
Так странно и красиво называется
Деревня наша, видимо, не зря.
Старинные издания поведали,
Что тереб – пашня, пашни – тереба.
То есть – земля, расчищенная дедами
Под сенокосы, выпасы, хлеба…
Спасибо предкам – теребили-корчили,
Распахивали тёмные леса,
Чтоб жили сытно сыновья и дочери,
Чтоб видеть голубые небеса.
Теперь под лесом снова в Теребаеве
И пашня Парашонкова, и Лог…
Земли не жалко нынешним хозяевам.
Извёл коров молочный порошок.
Непроходима, грибником ругаема
Поскотина, где я бурёнок пас.
Пусть отдохнёт пока неприкасаемый
Наш главный стратегический запас.
Осинка
Осинка лопотушка,
Подружка хохотушка,
Стоит себе, болтает
На даче за сараем.
Проста, неприхотлива,
Живуча всем на диво.
Хоть яблок не приносит,
Но и воды не просит.
Люблю я ту осинку
За сказки без запинки,
За песенки лесные,
Частушки удалые…
Ругается сосед
(А мне и дела нет):
– Пустая, мол, лесина.
Но пусть растёт осина,
Рассказывает мне
О милой стороне,
Шумит, перекликается,
Да солнцу улыбается.
Покрова
Покрова, какое чудо!
Я шепчу любви слова.
Так внезапно, ниоткуда
Праздник в сердце – Покрова.
Подморозило сначала,
А потом, как на заказ,
Стелет белым покрывалом
Землю голую тотчас.
Стало вдруг светло и ясно,
И припомнилась молва –
Жизнь устроится прекрасно,
Если снег на Покрова.
Покрова, какое чудо!
Воскресил любви слова
Так внезапно, ниоткуда
Храм волшебный – Покрова.
Крещение
Тогда ещё в деревне Теребаево
Не взорван был у речки белый храм,
Но старый Бог, не нужным став хозяевам,
Уже ютился в избах по углам.
Меня зимой морозною рождённого
Крестила тайно у своих икон
Доверенная Бога "посрамлённого"
Старушка Дарья под ведёрный звон.
Летели дни ватагою студенческой.
Про коммунизм я вместе с ними пел.
Но крестик на груди моей младенческой
В начале жизни всё-таки висел.
И чую, чую – тоненькая ниточка
Из прошлого на мне не прервалась.
Для Бога есть в душе моей калиточка.
Есть с предками невидимая связь.
И если спросят – где же покаяние?
Скажу им честно – не по вере жил.
Но попрошу отметить в оправдание –
Отечеству по совести служил.
Подильная
Подильной горушку ту звали
Над Кипшеньгой – детства рекой.
Какие там виднелись дали!
А воздух там теплый какой!
Там можно с разбегу запрыгнуть
На облако, как на коня,
Чтоб, шею гривастую выгнув,
Он нес над землею меня
Чтоб плыть над старинным погостом,
Лугами, лесами, рекой…
Так сладко, так мягко, так просто
В перине воздушной такой!
И ждут меня дальние страны,
Моря, приключения ждут,
Лианы, кокосы, бананы,
Жирафы, слоны, обезьяны…
Посмотрим, как люди живут.
Придвинусь на краешек самый
И Любушке крикну: — «Привет!»
Такой-то, поди, ни в Панаме,
Ни в Африке девочки нет.
Борок
Есть Бор, а есть Борок,
Который рядом с домом –
Из ёлочек и сосенок лесок,
Где ласковы гуляет ветерок,
Где каждая тропиночка знакома.
Там белочка берёт орех с руки
У Раи – моей маленькой сестрички.
Там на поляне пляшут мотыльки,
И песенки для нас поют синички.
Там ягодки лесные и грибки,
Там самые красивые цветочки.
Там Лесовик сидит на мягкой кочке
И чинит ребятишкам лапотки.
Там если крикнуть громкое «Ау!»,
Лесное эхо тут же отзовётся.
И песенка твоя к тебе вернётся.
И сказки все бывают наяву.
Вологодское масло
Вологодского масла
Не бывает вкусней.
Прост, как лапоть,
как прясло —
Нет сравнений точней!
Ах, поэт был Абрамов!
Он же рифму искал.
Все мы Пряслины,
Прямо, кто по жизни шагал.
Из далёких уездов,
Из лесных волостей,
Из глуши непроездной
Поднимались мы к ней.
И сермяга наш Яшин,
И Рубцов наш таков,
А найдите изящней
Этих двух «простаков».
За загадками кружев
Не летают до звезд,
В перламутровых лужах
Их оставит мороз.
Травы в искрах рассвета,
Ароматы лугов
Тронут сердце поэта,
Льются в вымя коров.
Рвусь сквозь тернии
к пряслу,
К кружевам на окне.
Вологодское масло
Будет вечно в цене!
Игнатьевичи мы
В моем роду есть три богатыря.
Так нам ли силы вражеской бояться?!
Вот мой отец, а вот его братья.
Они нам завещали: "Не сгибаться!"
Выходит на парад Победный май
Семейными Бессмертными полками.
Игнатий, Александр и Николай –
Вы с нами вместе, мы гордимся вами!
И на вопрос в любом конце страны:
– Портреты чьи так гордо держат руки?
– Полк Белозерцевых, Игнатьевичи мы! -
Ответят Ваши сыновья и внуки.
Валун – ворчун
Я – динозавр эпох обледенения.
Я был скалой, а вот теперь – валун.
С моста по речке слева по течению
Заметишь спину, а над ней бурун.
Есть у меня своё предназначение -
Лежать вот здесь и берег охранять.
Для вас – века, а мне – одно мгновение.
Но нужно же и камень понимать!
Своим хребтом я оградил купаленку.
Ступенька я для ножек озорных.
Я помню всех вас – шалунишек маленьких,
И взрослых помню, и совсем седых…
Благоухала травами и розами
Тропиночка ко мне в июльский зной,
И вы летели шумными стрекозами
К воде прохладной за моей спиной.
Куда вас увели пути-дороженьки?
Кто вам домой вернуться не велит?
Давно не наступали ваши ноженьки
На мой надёжный любящий гранит.
Придёт зима с морозами и шквалами.
Но по весне растает лёд опять.
И у моста за Древними Увалами
Валун-ворчун вас очень будет ждать!
Зимних окон витражи
