новогодняя свечка. «Фу, она ароматизированная…, – Егор откашлялся, – что стоишь, дверь давай открывай, пошли смотреть что там упало».
Ребята осторожно пробирались по коридору на кухню. Нике было страшно, она держала брата за рукав. Боязливо покосилась на темное зеркало – большой трельяж. А в кухне на полу обнаружилась треснувшая глиняная миска, та самая, что Егор нашел на заброшенной даче. Кота не было видно. «Это что, Барсик скинул со стола?..» – прошептала Ника.
«А что, есть еще варианты? – Егор, по-видимому, ничего не боялся. – Ладно, пошли спать».
У Вероники в комнате была своя кровать, брат же устроился рядом на скрипучем диванчике. Ворочался туда-сюда, скрип мешал ему уснуть. Наконец, Егор прекратил вертеться с боку на бок и попытался слушать тишину. Все равно не спалось… Да тишины и не было: где-то рядом тоненько звенел комар, а потом и вовсе раздалось какое-то шуршание. Егор не сразу понял, откуда. Резко сел, под скрип дивана. Ника дышала ровно – спала. Ещё шуршание. «Из коридора!» – догадался Егор. Следующая его мысль была о том, что кот опять шалит. Но тут же на кровати, в ногах сестры, снова зажглись два зеленых огонька – выходит, Барсик был в комнате. «Тогда что же там в коридоре?!..» – с испугом подумал Егор и ощутил гулкие удары забившегося сердца. Сон как рукой сняло. Снова тихий шорох. Далее последовал довольно-таки громкий удар, и… Егор готов был поклясться, что слышит шаги. Точнее, это был топоток. Словно чьи-то маленькие каблучки торопливо переступают по полу. Парень затаил дыхание и почувствовал холод по коже. Скоро загадочный топоток прекратился.
Пару секунд отдышавшись, твердо решив не будить сестру, чтоб та не поднимала панику, Егор выдохнул и нащупал на полу свечу и спички. Наконец, появилось пламя. Преодолевая страх, он поднялся-таки с дивана. Заметил, что кот тем временем спрятался к Веронике под одеяло. Только Егор хотел шагнуть к двери, как странные звуки возобновились. Это снова были те самые маленькие шаги, только теперь они стучали медленнее, и к ним добавилось что-то вроде тихого скрежета, будто по полу волочится какой-то предмет… Громкий стук. Резкий скрежет. Звон! И все это совсем рядом, рукой подать, за дверью! Егор не выдержал, быстрыми шагами пересек комнату и рывком распахнул дверь в коридор. Там, при свете дрожащего пламени, он увидел куклу на трельяже. Да, небольшая кукла с рыжеватыми кудрями, одетая в темное платье с кружевными оборками… Стояла непрошеная гостья прямо и неподвижно, лицом к Егору. Её широко распахнутые глаза с длинными пластиковыми ресницами смотрели прямо на него. Рядом лежала та самая треснувшая миска. Егор затаил дыхание и не мог шевельнуться.
Дальнейшее происходило быстро и воспринималось как во сне. Кукла повернулась, нагнулась, её движения были отрывисты. Крошечные пальчики правой руки сомкнулись, схватив миску за край. Затем она резко выпрямилась, и, продолжая держать посудину, шагнула прямо в зеркало. Егор ожидал удара, но его не произошло – кукла прошла сквозь зеркальную поверхность. Он все ещё видел её, видел по ту сторону зеркала, как она уходила рядом с отражением свечи. «Этого не может быть», – пронеслось в сознании парня. Не в силах оторвать взгляд от удаляющегося силуэта, спиной ввалился он в комнату и захлопнул перед своим носом дверь. Свободной рукой машинально нащупал выключатель, забыв, что электричества в квартире нет… Но свет зажегся, и сердце стало стучать чуть тише. Вероника проснулась, с недоумением посмотрела на побледневшего брата. Но тот пока еще не мог рассказать ей о том, что видел.
ЭТО БЫЛ НЕ СОН
Поначалу Егор был почти уверен, что сестра сочтет его кем-то вроде сумасшедшего. Или же просто рассмеется и спокойно заявит, что все это был сон. Самый обычный кошмарный сон. По правде сказать, он даже хотел, очень хотел, чтобы она так сказала. Но ожидания не оправдались. Вероника поверила. Она подошла к зеркалу и сказала: «Посмотри, тут все разбросано. Моя помада, флаконы валяются…»
«Конечно, – завелся Егор, – когда эта…ну, кукла…миску тут тащила… Подумать только, как это могло произойти…» Он явно не собирался останавливаться, но тут Ника заметила кое-что еще. На зеркале лежал маленький гребешок. Можно даже сказать крохотный. Вероника взяла его в руки, чтобы получше разглядеть. Гребешок деревянный, узорчатый. Причудливые завитушки очень тонко, изящно были вырезаны по темному дереву. Между зубчиками – несколько рыжеватых волосков.
Егор резким ударом выбил гребешок из рук сестры: «Это она оставила! Чертова кукла! Это ее вещь – у нее рыжие волосы!» – выкрикнул он.
Десять минут спустя у Вероники все еще дрожали руки, брат напугал ее резким движением. Теперь же он торопливо извинялся, наливая ей чай: «Вот, выпей чая и успокойся… Нам нужно решить, что с этим делать».
Ника лишь нервно усмехнулась в ответ: «Хм…у тебя еще есть какие-то планы действий? Ты издеваешься?»
«Ну вот еще…скажешь тоже, – Егор нахмурился, – послушай, не хочу я тебя пугать, но я уверен, что за этим гребешком кукла придет сюда снова. Подумай сама, заявилась же она из-за какой-то там старой тарелки! А это – ее личная вещь. Понимаешь?!»
Молчание в ответ. Только нервное позвякивание ложки в чашке.
«А может, тряпками зеркало завесим?» – предложил Егор.
Только тогда Ника подняла глаза. «Я не останусь в этой квартире, – твердо сказала она. – Мы оставим гребешок у зеркала, а сами уйдем ночевать к друзьям. Наверняка утром гребешка уже не будет. И точка в этой жуткой истории.»
Тон сестры не терпел возражений, однако у Егора уже созрела идея. Заключалась она в том, чтобы дождаться рассвета, сесть на велосипеды и ехать в дачный поселок, к участку с пугающей табличкой «Иванин А.Д.», где обитает эта странная кукла. И, собственно, оставить там гребешок. Тогда кукле незачем будет снова являться в квартиру… Егору план казался оптимальным. Ника же его решительно отвергла. «Ну ты даешь…– устало сказала она, – ты хочешь пойти туда, в самое сердце всей этой чертовщины, еще и меня с собой тащишь…»
«Могу и один съездить», – брат резко перебил ее. Слова прозвучали как вызов, как упрек в трусости. Это Нике не понравилось. Начали спорить. А споры у ребят с детства решались очень простым способом: в пустую сахарницу бросили две свернутые бумажки. Одна из них хранила в себе букву «Е» – что, как Вы догадываетесь, означает «Егор прав». На второй бумажке «В», что значит «план Вероники». Егор, изобразив на лице крайнюю степень любезности, предложил сестре самой вытянуть бумажку и огласить вердикт. Ника долго трясла голубую сахарницу, потом аккуратно сняла
