это вполне логично, так как в школе у меня друзей нет.
— Что ты снимаешь? Я ничего такого не вижу, — сказала Кейси.
— Я бы тебе объяснила, но сейчас три утра, — ответила я. — Давай я покажу, когда буду проявлять пленку?
Она кивнула и тут же зевнула.
А я снова взглянула на дом. За ветками, загораживавшими окна наших комнат, виднелось тусклое свечение.
— Черт, — пробормотала я. — Кейс, в чьей это комнате свет горит?
Раз мама ходит по дому, включая лампы, то уже поняла, что Кейси нет дома. Догадаться, что я тоже ушла, будет нетрудно. А значит, жди беды.
«Ни в коем случае не ходи в странные места и/или не подвергай себя и Кейси опасности ради фотографий». В такую форму переродилось правило, которое когда-то давным-давно гласило «не залезай на крышу». С каждым новым проступком оно эволюционировало: «не фотографируй в магазинах»; «не снимай на участках и в домах, принадлежащих другим людям»; «не используй Кейси в качестве приманки, чтобы сфотографировать людей, которые этого не хотят». Я была почти уверена, что в скором времени дойдет до чего-то вроде «положи фотоаппарат, сядь на диван и не шевелись».
Но даже перед лицом угрозы родительской истерики мой внутренний фотограф не мог пройти мимо такого красивого зрелища. Что-то подобное должен испытывать охотник при виде экзотического животного — желание повесить его голову себе на стену в качестве трофея, только в моем случае это не так мерзко. Стоит мне увидеть что-то интересное с визуальной точки зрения, и меня охватывает почти нестерпимое желание это заснять. Так что я на автопилоте сняла крышку с объектива и подняла фотоаппарат.
— Точно не в моей комнате, — отозвалась Кейси. — И не в твоей тоже.
— Поставь штатив, — я махнула рукой в ту сторону, где лежало оборудование, а затем сконцентрировалась на свечении. Оно было мягким, тускло-золотистым и, да, Кейси была права, шло не из наших окон. Казалось, его источник вообще находится за пределами дома.
У меня не было сил дожидаться, когда Кейси соберет штатив. Стараясь, чтобы руки не дрожали, я немного присела, приготовилась, сделала глубокий вдох, задержала дыхание и нажала на спуск затвора. Через несколько секунд отпустила его, потом сделала еще один кадр и еще один.
— Готово. — Кейси протянула мне подставку, чтобы я прикрутила к ней фотоаппарат.
Я закрепила его на штативе так быстро, как только могла, и посмотрела в видоискатель.
Свечение исчезло.
Мы подождали пару минут, но оно больше не появлялось, поэтому я закрыла крышку объектива и принялась складывать штатив. Кейси следила за моими движениями, то и дело поглядывая наверх, чтобы проверить, не виднеется ли свет снова. В какой-то момент мы встретились взглядами, и я нервно сглотнула. Что это было? Откуда пришло? Почему пропало? Ни одна из нас не решилась задать эти вопросы вслух.
Но мы обе думали об этом.
Мы молча пошли вдоль дома. К счастью, в октябре по ночам довольно холодно, и гигантские пауки, которых здесь обычно не просто много, а очень много, уже куда-то спрятались. Но я все же решила идти первой — так, на всякий случай. Кейси — ужасная трусиха, не хватало еще, чтобы ее душераздирающие вопли выдали нас с головой.
Я оглянулась посмотреть, как она там, и остановилась так резко, что Кейси не успела затормозить и врезалась в меня.
— Там паук? — с ужасом в голосе спросила она.
Я отрицательно покачала головой. Я смотрела не на нее, а на то место, где мы стояли двадцать секунд назад. Его освещал тот же самый тусклый свет, который мы видели на дереве. И, похоже, он… становился все больше.
— Что там? — прошептала Кейси.
— Эээ… — стоит моей сестре это увидеть, и у нее начнется истерика. Поэтому я посмотрела ей в глаза и улыбнулась: — Ничего.
Краем глаза я следила за свечением, и мне казалось, что оно продолжает расти. И вдруг я поняла, что оно не увеличивалось. Оно приближалось.
Оно следовало за нами.
— Слушай, кажется, я все-таки видела маленького паучка, — проговорила я.
— Пошли! Быстрее! Давай же! — зашипела Кейси, толкая меня в спину.
Я пропустила ее вперед, и она забежала в дом через заднюю дверь, а я на секунду оглянулась — никакого свечения не было. То ли оно исчезло, то ли еще не успело завернуть за угол.
В коридоре мы включили режим ниндзя и стали бесшумно подниматься по лестнице на второй этаж, перепрыгивая через третью, восьмую и одиннадцатую ступеньки, которые скрипели так громко, что могли бы разбудить и мертвого. Потом Кейси помахала мне рукой и шмыгнула в свою комнату.
Я поставила штатив на пол, а фотоаппарат — на комод, и меня охватила жуткая усталость. Я переоделась в длинную футболку и залезла в кровать, убеждая себя, что это была просто стайка любопытных светлячков. Ну а что еще это могло быть? Другого объяснения нет.
Уже засыпая, я увидела слабые отсветы на тонких дубовых ветвях за окном. «Любопытные светлячки», — сонно подумала я. Такие любопытные, что придумали, как подняться за нами, не заходя при этом в дом.
2
МЕСТО под столами, в левом углу дальней части библиотеки. Конечно, приходится сидеть на полу, но это невысокая цена за идеальное убежище для того, кто не хочет идти на урок: другие ученики сюда не заходят, можно удобно вытянуть ноги, и к тому же оно абсолютно вне зоны видимости библиотекаря.
— Прощу прощения, Алексис.
К несчастью, к директрисе это не относится.
— Какой урок вы прогуливаете этим прекрасным осенним днем, мисс Уоррен?
Я вылезла из-под стола и взяла рюкзак.
— Историю. Но чисто технически я не прогуливаю урок.
Уголки губ миссис Эймс поползли вверх и грозили растянуться в улыбке, и она откашлялась, чтобы им помешать. Хороший знак. Что-то вроде «мой день еще не пошел коту под хвост, так что мне даже весело», а не «как же меня все это достало». Когда проводишь рядом с директрисой столько времени, сколько провожу я, хочешь не хочешь, научишься читать по жестам и выражениям лица.
— И почему же история не считается уроком? — поинтересовалась миссис Эймс и поправила соломенную шляпу, надетую в честь Шляпного дня, который открывал Неделю выпускников — самую идиотскую во всем учебном году. Шляпа абсолютно не подходила к ее бежевому пиджаку, но я по собственному опыту знала, что лучше ей об этом не говорить.
Мы вышли из библиотеки. Было бы здорово притвориться, что мы отправились
