личико, с маленьким острым подбородком, напоминало сердечко. Следом за ней ещё несколько юных дев.
— Анна Болейн, — шепнул мне жена.
Увидев, что король направился сразу к нам, я снял шляпу.
— А-а-а! Вот и вы, Питер! — Воскликнул король. — Наконец-то. Мы заждались.
Генрих подошёл ближе и я увидел его неподдельный интерес к моей семье.
— Позвольте, ваше величество, представить вам моего сына и наследника Серджио Диаша.
Сын шагнул вперёд, поклонился и отступил назад.
— Мою супругу Лорис и дочь Крис, — продолжил я.
Жена вышла из-за сына, а дочь из-за меня. Обе присели почти до пола. Как они это делают, я никак не мог понять. Моё лицо непроизвольно расплылось в улыбке, и я развёл руки в сторону, как бы пытаясь их поддержать. Мой взгляд скользнул по лицу Генриха и я внутренне всполошился. Его взгляд впился в мою дочь.
«Мама дорогая!», — воскликнул я мысленно.
Моя Крис ростом пошла в своего папу, то есть в меня, а я и в этом мире вымахал под два метра. Моего донора господь тоже ростом не обидел, но по здешним меркам, а жена пеняла мне после путешествия, что я «вымахал на старости лет».
Так вот, моя Крис ростом едва ли уступала мне. Красотой и фигурой Господь её тоже не обидел. Короче, Генрих явно «поплыл».
У королей нет комплекса неполноценности и при его росте в метр шестьдесят восемь он смело подошёл к дочери и спросил:
— Вы танцуете павну?
Крис подняла от пола взгляд своих зелёных глаз и молча кивнула головой.
«Ай-яй-яй!», — подумал я.
Генрих взял её ладонь правой рукой, а левой взмахнул оркестру. Оркестр заиграл и Генрих повёл Крис по залу.
Они то сближались, то расходились, то обходили друг вокруг друга. По мановению королевской руки и другие пары включились в движение.
— Может и мы? — Неуверенно спросила меня жена.
Не видя ничего сложного в танце, я взял её пальцы и мы влились в общий ритм движения. В звучащих звуках ни ритма, ни такта не существовало, как впрочем и гармонии. Звучали некие музыкальные куски, абсолютно не связанные друг с другом.
Я плохой музыкант, но что такое «тональность», я знал не понаслышке. С трудом осилив музыкальную школу по классу аккордеона, я ушёл в «большой спорт», как говорил мой отец. Вторым инструментом у меня был рояль, и играть я толком так и не научился, но то, что я слышал сейчас, никакой музыкой назвать было нельзя. Так я «сочинял» в семь лет, уже после первого года обучения.
Отдельные звуки мелодию напоминали, но аккорды вызывали зубную боль.
Клавесин звучал громко, звонко и безграмотно.
С трудом выдержав танец, я вздохнул облегчённо, когда он закончился и стал искать глазами дочь. Крис продолжала находиться в обществе короля. Я дёрнулся было в её сторону, но рука жены перехватила меня за локоть.
— Стой рядом, неотёсанный чурбан. Она взрослая девочка.
— Я знаю здешние порядки, — сквозь зубы прошептал я, не убирая улыбку с лица.
— А если знаешь, не пори горячку. Ничего с ней не случится.
— Да это же «Синяя Борода», — прошептал я.
— Какая борода? Это король Генрих. И порядочный, между прочим, король. Я узнала, что он до сих пор не взял Анну, а сохнет по ней уже насколько лет. И берёт тех женщин, которые сами отдаются.
Я удивлённо посмотрел на жену.
— Откуда ты это…
— Да! — Как-то восхищённо подтвердила она свои слова.
Я посмотрел на дочь, возвышавшуюся не только над всеми дамами. Там, вокруг неё и Генриха, уже образовалась небольшая «группа в полосатых купальниках». Нынче модной считалась ткань в полоску. И моя жена стояла такая же полосатая и я.
Снова заскулил клавесин, поддерживаемый скрипкой.
— Ну, успокойся, милый, шепнула мне на ухо жена. Ничего с ней не случится.
— Да я опасаюсь, как бы что не случилось с королём, или каким-нибудь графом. На нас и так все смотрят косо. После получения нами герцогского титула.
— Наоборот. Все улыбаются. А где королева? Фрейлины здесь, а королевы нет. Странно.
— Моё почтение, сэр Питер, — раздался хрипловато-каркающий тенор лорд-канцлера Уолси.
Я, вздрогнув от неожиданности, обернулся.
— Позвольте представить вам сэра Томаса Грея маркиза Дорсета — смотрителя королевских лесов к югу от Трента и сэра Томаса Болейн, графа Уилтшира.
Обменявшись любезностями, я позволил себе поинтересоваться.
— Прошу меня извинить, господа, за незнание элементарных вещей, но где королева?
Уолси усмехнулся.
— Она не придёт. Они с королём в ссоре.
— Но….. Ведь это её фрейлины? Я правильно понимаю?
— Верно, — рассмеялся Уолси. — Король обиделся на королеву и отобрал сегодня у неё фрейлин.
— Очень красивые дамы. Жестоко со стороны Её Величества лишать общество таких красавиц.
— Позвольте вам представить мою дочь, — сказал Томас Болейн и сделал знак своей дочери, внимательно наблюдавшей за нами.
Девушка приблизилась и присела в книксене.
— Моя младшая дочь, Анна, — сказал Томас.
— Моя жена Лорис, — представил я супругу.
— Позвольте, герцогиня, познакомить вас с фрейлинами? — Спросила Анна у Ларисы, и они отошли в сторону.
— Ваша дочь, очень красивая, — сказал я Болейну.
— А ваша… э-э-э… Очень стройная. Они давно знакомы с королём?
— Ах ты, козёл! Что ты понимаешь в красоте? — Подумал я и ответил:
— Она первый раз во дворце.
— Говорят, вы прямиком из Индии? И даже живёте там? — Спросил маркиз Дорсет.
— Сейчас да, из Вест-Индии. Семью забирал. Я больше путешествую
— Вы не боитесь оставлять жену и детей с дикарями?! — Удивился Болейн. — Я слышал, они людоеды!
— Что вы! Дикари — добрейшие существа и едят только тех, кого взяли в плен. Из уважения. А в плен их взял я, поэтому, по их закону, обязан их съесть. Жду, когда голодно станет.
Болейн отступил от меня на два шага.
Я внимательно наблюдал за дочерью и королём. Их веселье мне не нравилось. И третий танец они танцевали вместе.
Томас Болейн тоже явно нервничал. К нам подошёл господин в жёлтых панталонах и жёлтом обтягивающем камзоле. Естественно в полоску. Я с трудом узнал в нём Томаса Говарда герцога Норфолка, лорд-казначея Англии.
— Представьте меня, Томас, — попросил он шутливо, — а то сэр Питер явно не узнал меня.
— Сэр Томас Говард, герцог Норфолк! Сэр Питер, Герцог Бекингем, — серьёзно отреагировал Болейн, мысленно находившийся где-то далеко.
— Что с вами, Томас? — Тихо рассмеявшись, спросил Говард, но граф ничего не слышал и смотрел на короля и Кристину.
Говард, проследив за его взглядом, усмехнулся.
— Ваша дочь католичка? — Спросил он меня тихо.
— Да. А разве может быть по-другому?
— У нас уже может! За последний год позиции реформаторов
