и сына. Первое время она бродила тенью, не понимая, зачем живет. Твердила, как безумная, что должна была ехать вместе с ними и тоже погибнуть. Они были бы вместе.
Риту подобные разговоры пугали, она боялась оставлять сестру одну. Через пару месяцев Ева перестала повторять одно и то же, но ее спокойствие оказалось обманчивым. В один из дней, вернувшись домой, Рита нашла сестру с перерезанными венами. Еву спасли, но она не желала больше видеть Риту. Она винила ее в своем спасении, твердя, что уже могла бы обнять сына.
Почти год она провела в больнице, с ней работали психологи, психиатры, вскоре она вернулась к жизни и даже начала улыбаться. Продав квартиру, где они жили с Сергеем, Ева переехала обратно к Рите. Все вроде налаживалось, но наступила годовщина со дня смерти Сергея и Мишеньки. Съездив на кладбище, Ева купила бутылку водки и выпила ее одна. С тех пор она начала пить. И что бы Рита ни делала, как бы ни старалась отучить сестру от пагубной привычки, ничего не помогало. Ева опускалась все ниже и ниже, она практически потеряла человеческий облик, не расставалась с бутылкой и водила домой друзей, таких же пьянчужек, какой стала сама.
С тех пор жизнь Риты превратилась в ад. В квартире постоянно толкались бомжи, валялись пустые бутылки, а Ева в ответ на робкие замечания сестры орала, что она тоже имеет право здесь жить и делать, что захочет.
Вскоре Рита смирилась и с бомжами, и с пьянством сестры, и с жалобами от соседей, и даже с частыми визитами участкового. Участковый, немолодой усатый мужчина, с жалостью смотрел на худенькую Риту, выглядевшую в свои двадцать восемь лет на десять младше.
— Съезжала бы ты отсюда, — посоветовал он, в который раз выгоняя из квартиры четверых алкашей.
— Как я ее брошу? — нерадостно произнесла Рита. — Совсем сопьется…
— А это еще не совсем? — кивнул он в сторону комнаты, где материлась и гремела пустыми бутылками Ева.
— Я так не могу, — упрямо мотнула головой Рита. — Спасибо вам, — сказала она и открыла дверь, давая понять, что участковому пора уходить. Он намек понял и со вздохом направился к лифту. Девушка, проводив его взглядом, пошла к сестре.
Ева стояла посреди комнаты и пила какую-то мутную жидкость прямо из горла.
— Ева… — тихо позвала Рита.
— Че? — Ева окинула сестру невидящим взглядом и вытерла рот рукавом кофты.
— Ева, хватит! Что ты делаешь?
— Пью, — коротко ответила сестра и, поставив бутылку на стул, служивший ей столиком, пнула ногой пачку из-под сигарет, валявшуюся на полу, и рухнула на диван. — А че, не видно?
— Как думаешь, Мише понравилась бы такая мама? — попыталась воззвать к разуму Евы Рита, понимая, что давит на больное, надеясь, что это подействует.
— Не смей! — рявкнула сестра и подлетела к Рите. — Не смей произносить его имя! У Миши была другая мама, она умерла вместе с ним! А я лишь тень, то, что от нее осталось. И я буду пить! Буду! Ты никогда не поймешь, что я чувствую!
— Я понимаю! — крикнула Рита, ее голос задрожал. — Но нельзя же так опускаться! Надо взять себя в руки и жить дальше!
— Хватит! — Ева отвернулась и опять присосалась к бутылке. — Хватит умничать, надоела. Не нравится что-то — проваливай, я тебя не держу.
Рита развернулась и ушла. Разговаривать с сестрой было бессмысленно. Закрывшись в своей комнате, девушка долго не могла уснуть. И вот ей приснился сон…
Неужели он тоже вещий? Что же такое с ней должно случиться? Что за дом она видела? Кого боялась? Чьи шаги слышала?
Рита гнала от себя тревожные мысли, но они возвращались снова и снова. За окном совсем рассвело, из-за тучи выглянуло солнце, хлопнула подъездная дверь, и послышались голоса людей. Рита тяжело поднялась, заправила постель и отправилась в ванную. Там она увидела сестру.
— Ты чего встала так рано? — удивилась Рита.
— Не твое дело, — буркнула Ева, низко склоняясь над унитазом. — Отвали.
— Тебе плохо? — испугалась Рита, бросаясь к ней. — Что вы вчера пили?
За все время, пока Ева пила, Рита никогда не видела, чтобы та чувствовала себя плохо. А сейчас сестра была белее мела, а губы приобрели синеватый оттенок.
— Евочка, давай скорую вызовем?
— Отвали, я сказала! — оттолкнула ее Ева. — Чего привязалась, мать Тереза? Тебе делать нечего? На работу вали и оставь меня в покое! Дай помереть спокойно!
— У меня выходной, — пискнула Рита и тут же разозлилась: — Ты опять за свое? Помирать она собралась! Еще раз такое услышу, опять у психиатра окажешься, поняла?
— А че? — прищурилась Ева. — Не хочешь, чтобы я помирала? А на кой ляд тебе такая сестра? Вот сдохну, спокойно жить будешь, мужиков никто водить не будет, бухать никто не будет!
Рита сама не сразу поняла, что произошло. Она подняла руку и отвесила сестре звонкую пощечину. В груди все клокотало от ярости.
— Заткнись, идиотка! — рявкнула она. — Ты из меня все соки уже вытянула! Помереть хочешь? Ну и помирай! Больше уговаривать не буду, сил больше нет! Только не надейся, что ты умрешь и встретишься с Мишкой и Сергеем, они добрые, чистые люди, а ты… Ты попадешь в ад! В раю не нужны пьяницы и маргиналы!
— Спасибо, сестренка, на добром слове, — Ева отступила, села на бортик ванны и неожиданно зарыдала.
— Евочка! — Рита тут же бросилась к сестре и обняла ее. После гибели Сергея и Миши она ни разу не видела ее плачущей, и слезы Евы очень испугали девушку.
— Евочка, прости меня! — прижав сестру к себе, Рита гладила ее по спутанным, давно не мытым волосам. — Прости, пожалуйста. Я люблю тебя! Я не могу больше тебя такой видеть! Ты же такая сильная, вспомни, как после исчезновения родителей ты все взвалила на себя. Ты не побоялась ничего, со всем справилась, ты меня подняла, заменив и маму и папу. А сейчас взяла и опустила руки!
— Ты не понимаешь, Ритка, — глухо ответила Ева. — Ты ничего не понимаешь… Уезжай отсюда. Или я уеду. Не хочу, чтобы ты гробила свою жизнь рядом со мной. Тебе замуж выходить надо и детей… — в этом месте голос Евы сорвался. — И детей рожать. А не сидеть рядом с полоумной сестрой.
— Ева…
— Хватит, — Ева поднялась и отошла от сестры. — Хватит, Рита. Оставь меня в покое.
Ева скрылась в кухне и чем-то начала греметь, а Рита, прикрыв лицо руками, беззвучно заплакала. Так было всегда. Никакие слова и никакие уговоры не действовали на сестру. Она не слышала
