весь Петроград в руках восставших.
Задумка этих Керенских близка,
Недавно устраненьем угрожавших.
А эти генералов телеграммы –
Какая Алексеева здесь роль?
Неплохо разработали программу,
Семью в Царском Селе взяв под контроль.
… Уже в Русско–японскую всё сгнило
(Войну и не Россия разожгла),
Дворянство не стремилось быть служилым…
А кто-то тут же бьёт из-за угла.
Ошибка – то, что Витте доверял
(И мало шёл на действия крутые):
Всё верно Нечволодов разобрал,
Чем обернутся займы золотые.
Когда маячить стал переворот,
И «Русскому народу» ход был дан,
Казалось придавили их, но вот
«Кругом измена, трусость и обман».
Ихний гевалт тащить – нелёгкий груз,
Все эти сплетни каждую секунду…
Был стыд за черносотенный «Союз»…
Теперь – один, и отдан в жертву бунду.
Что с Бейлисом событий не прикрыл –
Распутина раздули до «мессии»,
И каждое из этих мерзких рыл
Всё делает от имени России.
И вот пришли, написан Манифест,
Снабжением для фронта угрожают:
Не отрекусь, мол, – ставлю жирный крест
На будущем, что всех нас «ожидает».
… А может, что-то скажет Михаил,
Кроме того, что дело, видно, schwach?
А кто будет заслон против тех сил,
Где «мальчики кровавые в глазах»?
Кругом ко власти рвущиеся рожи,
У Вилли тоже стал шататься трон…
Лишь в случае чего, возможно, Джорджи
Нас примет в свой Туманный Альбион.
Все Рузские, Гучковы, Шульгины
В своём напора глупом ослепленье
Ни страх не ощущают, ни вины,
И даже – ни малейшего сомненья.
Нет, я не царь всех этих фарисеев –
Посмотрим, кто уймёт потом их лай.
На телеграмме – подпись, Алексеев.
Карандаша вам хватит.
«Николай».
*
Вся мимика 17-го года
На классику предательства похожа:
Поклоны, непонятно в чью угоду,
И Керенского черчилльная рожа…
*
Не сразу всё это поймёшь,
И многие не замечают,
Как фильмы насаждают ложь
И за неё не отвечают.
*
Во избежание банальности,
Произнесу чуть самобытней:
В уродстве нет национальности,
Но с ней уродство колоритней.
*
У Сократа не видно острот,
Но прочесть, например, не в лом,
Что «самый счастливый – тот,
Чья душа не затронута злом».
*
Профессия есть дело тех,
Кто для войны служить готов:
Весь Запад – добровольный цех,
А не собрание шутов.
*
Пример найти совсем несложно –
Где чувства больше, чем рассудок:
Ненужность выгоды возможной,
Что может принести ублюдок.
*
Стучат колёса. Мне не спится. Пусть.
Из приоткрытого окна ещё шумит…
Лежу и повторяю наизусть
То, чем, возможно, буду знаменит.
*
Ценю финансов тихое витийство –
Уже неприложима к ним и критика:
Когда в тюрьме не кормят, то – убийство,
А в жизни это – только лишь политика.
*
Страшно даже думать – для кого
Все мои заметки и пророчества:
Безответный с кем-то разговор
С целью как-то скрасить одиночество.
*
Восхо́д, чуть листья шелестят,
Дятел вдали долбит кору,
И незаметно влитый яд
Уже выходит поутру.
*
Их к геноциду поворот –
Инфраструктуры нить:
Слегка подвырастить народ,
Затем его убить.
*
Карлейлю без стилета
Не ясен путь во мгле:
«Забывчивая Лета
Течёт не по земле».
*
Тезис пусть до конца просчитан,
Но скорее правым будет тот,
Кто считает лишний вес защитой, –
От чужих словесных нечистот.
*
Без чинов, пакетов акций,
Не гонимый страхом,
Счастлив в мире из абстракций,
Сделавшись монахом.
*
Пусть снижена информативность,
Нет формул и готовых схем,
Стихи – во многом объективность,
Не разрушимая никем.
*
Красота нам больше, чем желательна,
А антихристу важней всего «свобода»:
Зная, что жизнь очень подражательна,
Ей прикрывшись, он растит урода.
*
Не береди жестоких ран,
Верь и в звезду свою, и в память,
Путь силы там (и смысла) дан,
Где путь других – больнее ранить.
*
Жизнью чуть поменьше дорожу,
Но всё более ценю свободу…
А к поэтам не принадлежу ‒
Раз и здесь растёт процент уродов.
