тут же обвиняли в агрессивности. То есть нас же заставляли платить за наши утраты. Если уж нам все равно приходится платить, не лучше ли платить за обретение, чем за утраты? Я так прямо и говорила, подчёркивая при этом, что я не государственный чиновник, я эксперт-международник, общественный деятель, если хотите.
В выступлении Владимира Владимировича Путина я нашла так много созвучного с тем, что я писала еще в книге «Россия и русские в мировой истории», которая стала популярной не только среди экспертов, но и простых читателей. Там черным по белому написано: ленинские принципы национально-территориального деления ранее единого государства никогда не выполнялись на самом деле, потому что с ними ни одно многонациональное государство и пяти лет прожить не может, не развалившись.
Когда произошло расчленение, не побоюсь этого термина, расчленение Советского Союза, для меня это было расчленение исторического государства Российского. Нам почему-то за «тоталитаризм» предложили уплатить 300 годами всей русской истории, и наши постсоветские либералы это условие приняли.
И те самые либералы, которые сегодня каются перед Западом, что они, дескать, против войны, просят не связывать их с нашим правительством и этим «оголтелым варварским русским народом», — они тогда рукоплескали этому процессу. Как тут не вспомнить Пушкина, который одним из первых понял сущность нарождавшихся либералов: «Ты просвещением свой разум осветил, ты правды лик увидел. И нежно чуждые народы возлюбил, и мудро свой возненавидел».
…Кстати, я еще 20 лет назад предсказала в своих статьях все, что будет (правда, оказалось, что быть вещей Кассандрой очень печально). И когда с экранов телевизоров чей-то ехидный голос, злорадствуя, сказал: вот, теперь уже никто не скажет — «одна шестая суши, которая зовется Русь», — тут у меня слезы, помню, просто брызнули из глаз.
Украина — это классический пример, когда нарисованные большевиками границы создали государство, которое стабильно могло существовать, только будучи нейтральным. Ибо оно составлено из кусков территорий и народов с совершенно разными геополитическими, идейными, мировоззренческими, культурными и языковыми тяготениями. Они просто не могут быть вместе, не будут нейтральными.
Украина могла бы доить «двух коров», процветала бы. Мы бы ухаживали за ней, чтобы она не отвернулась от нас, Запад бы ухаживал за ней, чтобы не отвернулась от него. Но Западу такая Украина была не нужна. Как не нужна была тем нацистам, которые копили силы еще с начала Первой мировой войны.
Галицийские униаты в то время только и назывались украинцами, остальные считали себя малороссами, и это совершенно их не унижало. Потому что Малая Россия и Великая Россия, по этимологии — Малая Греция, Великая Греция, — означает: Малая — это центральная, «изначальная» — «откуда есть пошла», а Великая — просто разросшаяся.
Кстати, прадед Тягнибока — Лонгин Цегельский — фигурировал на Версальском процессе и едва избежал казни за то, что доносил на симпатизирующих России в Закарпатье и в Галиции. И там были страшные репрессии против них. «Талергофский альманах» почитайте. Петро Гардый, который на Западе стал Peter S. Hardy, написал огромный кондуит на эту тему.
Украинцы должны понять, как это ни больно сегодня (конечно, это травма для национального чувства в любом случае), кто довел их до такого состояния? Кто ответит за нынешнюю конфронтацию?
Мы не могли не реагировать. Нацистская идеология вкупе с милитаризацией — это взращивание инструмента новой, третьей мировой, войны. Запад сейчас организовал для нас Мюнхен-2. То есть решил обратить всю ненависть именно на нас, с тем чтобы удовлетворить амбиции ненавистников России. Но за Мюнхеном, как мы знаем, всегда следует Нюрнберг. Россия, начав эту операцию, ставит своей целью денацификацию и демилитаризацию Украины. То есть она освобождает Украину от участи стать взрывателем новой, третьей глобальной мировой войны. А судьба взрывателя, как мы знаем, — это превратиться в пыль.
К сожалению, наступление — это был вынужденный, может быть даже, как некоторые считают, запоздалый шаг, я так не считаю, но он был абсолютно необходим России. И Россия сегодня, как и в 1941 году, когда весь мир находится под пятой у Соединенных Штатов и «подтявкивающей» им Британии, которая бешено стремится опять стать великой державой, снова одна противостоит натиску. И ее лидер поднимает перчатку, брошенную нам как вызов. И говорит: «Лучше в гробу, чем быть рабу». И опять Европа в истерике, потому что мы показываем, что наша национально-государственная воля сильней, чем совокупная национально-государственная воля всего совокупного Запада.
У нас в протестных настроениях, кстати, есть и патриотические, которые не понимают сами, что становятся попутчиками прозападного протестного движения. Обманутые иваны дурачки. Они ноют: вот, мол, это надо было сделать раньше. Но чтобы сделать это, надо было армию превратить в ту, которая сейчас.
И низкий поклон и министру обороны Шойгу, и нашему главнокомандующему за это. Нужно было, чтобы появились в Черном море новые корабли, поставленные на дежурство. Нужно, чтобы было новое оружие, которого они так испугались. Чтобы оно было не только создано, испытано, но еще произведено и поставлено на дежурство. Потому что показать опытный образец — этого мало.
Надо было накопить силы, чтобы никто не смел посягнуть на нас. Мы эти силы накопили. И я считаю великим актом уже то, что мы приняли этот вызов, как 22 июня, только опередив на этот раз, прав Жириновский, и выступили, считай, 21 июня, предвосхитив куда более масштабное, чудовищное столкновение в Евразии, предотвратили превращение Украины во взрыватель в этой войне. И, конечно, предотвратили полное попадание мира под диктат Вашингтона, которому якобы, по их теории исключительности, вытекающей из кальвинистской уверенности в предназначенности ко спасению, что бы вы ни делали, в том, чтобы управлять народами зла и дикарями, как говорил сенатор Беверидж. Причем это был не XII дикий век, а это был конец XIX. Позор!
Я давно изучаю англосаксов. Они все-таки отдельная раса со своим менталитетом. Это и кальвинизм, и пуританская идеология. Они большие расисты, причем с глубоким пренебрежением к остальному миру, большим даже, чем немцы, которые, конечно, рухнули в чудовищное грехопадение, но первые концлагеря были все же против буров в Южной Африке. Наш выдающийся военно-морской аналитик Снесарев описывает, как в Индии мальчишка-англичанин мог вытолкать взашей из вагона раджу со всей его семьей. Потому что для них это были недочеловеки. И как на одном приеме предложили жене офицера, который был в командировке, взять под руку индусского принца, который, между прочим, окончил британский университет, чтобы тот сопроводил ее в столовую. И она громко, на весь зал, сказала: «Не за тем меня сюда пригласили, чтобы быть парой
