наполненный… мною?
Я видел-чувствовал его вне зависимости от того, открыты мои глаза или закрыты. Чувствовал его цвет — розовато-оранжевый. Я чувствовал-знал о пузырях поблизости. Вот справа бабушка лежит. У неё пузырь бордовый, почти чёрный. Медсестра — зелёный. В палате подо мной есть жёлтые и зелёные.
Структура. Когда тот красный пузырь соприкоснулся с моим, я видел его структуру. Но структуры других пузырей и своего я не вижу.
— А слева тут ещё люди были? — спросил я у медсестры, когда она зашла в очередной раз.
— Да, но их увезли до того, как вы очнулись.
— Мне кажется, я их видел. А что с ними стало?
— Они… Их перевели в другое отделение.
— С ними всё в порядке?
— Да, да, не волнуйтесь, спите!
Эмоции! Я увидел в её пузыре отражение её эмоций. Я понял, что она обманывает меня. Я снова провёл рукой по пересечению её и моего пузыря, попробовал ощутить эту границу.
Оставшись один, я продолжал рассматривать-чувствовать свой пузырь, то открывая глаза, то снова закрывая их. Мой пузырь живой. Они все живые. Он дышит. Дышит? Он может расширяться и сжиматься. Расширяется со вдохом? Сжимается с выдохом?
Я стал дышать чаще, реже, экспериментировать и в какой-то момент понял эту связь со вдохами. Вернее, понял, что её нет, — я просто могу сам понемногу расширять и сжимать пузырь. Это как если бы вы поняли, что можете двигать рукой. При этом такое ощущение, что рука затекла. И ещё. Я определил, что если расширить пузырь, немножко подождать, а потом сжать его, то становится лучше. Как будто свежий воздух вдыхаешь.
Я также заметил, что по чуть-чуть могу расширять пузырь больше и больше. В какой-то момент этот “свежий воздух” начал меня опьянять, и вдруг его стало много. Очень много. Громкий писк вывел меня из этого состояния.
Пищал аппарат над бабушкой. Мой пузырь соприкасался с её, и её пузырь быстро чернел. Я сжался на постели, вместе с пузырём. Процесс взаимодействия пузырей прервался. В палату вбежала медсестра. Включили свет, появились люди.
— Сердце остановилось. Быстрее!
Бабушку вместе с кроватью перевезли за стену в соседнюю комнату. Вокруг неё суетилось несколько зелёных пузырей, но её пузырь продолжал чернеть.
Это что же получается? Я её убил?
Я попытался снова расширить свой пузырь так, чтобы коснуться пузыря бабушки, только стал представлять, хотеть, желать, чтобы мой пузырь потемнел, а её — посветлел. Я почувствовал усталость, дремоту. Провал.
Очнулся я, когда в палату ввозили каталку с бабушкой. Её пузырь был светло-розового цвета.
— Что с ней?
— Ночью останавливалось сердце, но сейчас всё в порядке.
— А что со мной?
— В одиннадцать будет обход, врач вас посмотрит и решит, что делать дальше. Голова болит?
— Немного. Дозвонились до шефа?
— Да, он приезжал и привёз вам телефон. Вот. Но когда будет обход, пожалуйста, не показывайте его.
Взял смартфон, включил — прочитал сообщение от шефа о том, что это новый номер. Что мой он позвонил и попросил временно заблокировать. Что на номере стоит мессенджер и я могу ему писать в любое время.
Шеф у меня отличный мужик. Зарплата не очень высокая, а вот уходить на другую работу не хочется. Коллектив собрался классный. Пишем программы, разрабатываем электрические схемы. Да всё никак пока не получается золотую жилу разработать. Хоть и умеем делать вещи, которые у многих других не получаются, но дохода приличного это не приносит.
Отписал ему, что чувствую себя хорошо, что переведут сегодня в интенсивку. Вернулся к своим пузырям.
Это что же получается? Так можно забирать и передавать жизнь от человека к человеку?
На обходе побеседовал с врачом.
— Как вы себя чувствуете?
— В целом нормально, голова болит немного. Иногда кружится.
— Ещё что-то беспокоит?
— Вижу пузыри.
— Пузыри? Опишите.
— Красные и зелёные пузыри вокруг людей. Иногда яркие, иногда более тусклые.
— Хм. Это похоже на ауры перед головной болью. После этого голова не болит?
— Что значит “после”? Я постоянно их вижу, даже когда глаза закрою.
— Ладно. Посмотрим в динамике. Сейчас переведём вас из реанимации: вам лучше, всё необходимое мы сделали. Дальше будете лечиться в отделении интенсивной терапии.
— Доктор, а что случилось с двумя пациентами, которые лежали справа?
— Хм. Это реанимация. Здесь всякое случается.
Чуть позже медсестра повезла меня на каталке по длинному переходу в лифт, далее на другой этаж. Пока мы ехали, я пробовал легонько взаимодействовать с её пузырём. Пробовал чуть-чуть забрать у неё “жизнь” или, наоборот, передать ей. Как только процесс наладился, её пузырь перестал пересекаться с моим. Как будто появилась какая-то сила, расталкивающая пузыри. Медсестра смотрела на меня неприязненно.
— Что-то не так?
— Извините, я что-то устала сегодня. — Она тряхнула головой, и наши пузыри стали пересекаться, как раньше. Не взаимодействуя.
Интенсивная терапия
В палате было шесть человек. Два ряда медицинских кроватей по три в каждом. Я попробовал встать. Голова сильно кружилась, но ходить в туалет в ёмкость больше не хотел. Доковылял до уборной и обратно. Силы кончились, и я уснул. Проснулся, когда пришла медсестра ставить капельницу.
Ауры. Наверное, эти пузыри — ауры. А “жизнь” — это энергия. Я лежал и, не открывая глаз, рассматривал ауры моих соседей. Двое справа (моя койка стоит в углу) — жёлтые, с переходом в зелёный. Передо мной — зелёный. Посередине — оранжевый. И в противоположном углу у самой двери — снова жёлтый. Что-то в этом угловом выглядело иначе, чем в остальных. Границы его ауры поблёскивали. Как будто по ним иногда пробегали мелкие всполохи. Такое я видел только в одной ауре — своей. Другие ауры светились равномерным цветом.
Я открыл глаза и сел.
— Привет! Ну и горазд ты спать!
— Голова кружится постоянно.
— Понятно, а что случилось?
— Машина сбила. Не помню, очнулся в больнице.
— Ну давай знакомиться. Я — Иван. Рядом с тобой — Андрей.