Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
class="p">Глава 1
деревня Койвола — Озерск,
май 1963 г.
— Ну Аркадьич, ну ты пойми, ну… — тракторист колхоза «Путь Ильича» Семен Крокотов, не старый еще — лет сорока пяти — мужик с круглым красным лицом и трехдневной щетиной, помял в руках замасленную кепку и, опустив глаза, виновато глянул на собственные грязные сапоги. Нет, сапоги-то новые, и кирза хорошая, да вот — грязь… Так а где ее в деревне нету, коли два дня кряду дождило и только сегодня с утра распогодилось?
— Ну Иван Аркадьевич… Ну ты… ну… Я ж это…
— Вот именно — ты ж… Ты у нас кто? Тракторист! А я — председатель. И у меня за все голова болит!
Иван Аркадьевич поднялся из-за стола, заваленного табелями, скоросшивателями и прочим канцелярско-конторским хламом, и, осторожно поправив бронзовый письменный прибор в виде знаменитой скульптуры Мухиной «Рабочий и колхозница», исподлобья глянул на посетителя.
Пожилой, с недвигающейся левой рукой — рана еще с войны, — председатель колхоза Иван Аркадьевич Чайкин был на селе уважаемым человеком. Да не только на селе, но и в райцентре, в Озерске. Еще бы — фронтовик, партизан с двадцатилетним партийным стажем, да еще и колхоз за три года из отстающих… ну, не прямо чтоб сразу в передовики, но все же из ямы вытащил, за что второй секретарь райкома по сельскому хозяйству товарищ Сатин выразил ему личную благодарность. Ну и грамоту, конечно, выдали — «За вклад в развитие…». Вон она, на стене висит, рядом с портретом товарища Хрущева.
— Ну, это… Аркадьич…
Виноватился Семен — видно было. Потому как человек он совестливый, не какой-нибудь там городской шабашник, а свой, деревенский. А раз просил — значит, очень надо было.
— Эх, быстро вы трудодни позабыли. — Иван Аркадьевич вздохнул, пригладил остатки волос и, одернув синий пиджак с орденскими планками, уселся обратно на стул. Седые усы его уныло повисли, вытянутое морщинистое лицо на миг сделалось каким-то плаксивым, женским. Но тут же вновь стало строгим:
— Тебе зачем отгулы-то?
— Говорю же, сын в институт хочет… Надо в Ленинград ехать, родичей проведать. Что там да как…
— Дак в общежитие же можно.
— Да будет ли еще общежитие-то?
— Эх, Семен, Семен, без ножа ты меня режешь… В самую страду!
— Так пахоту-то закончили… Уж и проборонили.
— А сенокос?
— Побойся бога, Аркадьич! До сенокоса-то еще недели две как раз и будет. Я к тому времени вернусь.
Тракторист вытер выступивший на лбу пот: на левом запястье его было наколото небольшое сердечко и две буквы — «И» и «М». Имя давней зазнобы, грехи юности…
Стоявший на несгораемом шкафу, слева от портрета товарища Хрущева, репродуктор вдруг захрипел и разродился гнусавым голосом диктора:
— А теперь — концерт по заявкам радиослушателей. Для знатной доярки Ирины Матвеевны Кузяевой из колхоза имени Девятнадцатого партсъезда передаем песню Лидии Руслановой…
— Вот и с фермы навоз вывозить некому… — убавив звук, посетовал председатель. — В эмтээсе-то тебя бы не отпустили!
Семен Крокотов лет семь проработал тем же трактористом на машинно-тракторной станции, которая обслуживала пять местных колхозов и два совхоза. Вот уж там — да… там работы хватало: здесь пахоту кончишь, давай в соседний колхоз, потом — в совхозы… Только поздней осенью и отдыхали. А вот когда МТС ликвидировали да технику по колхозам-совхозам раздали, тогда полегче стало… трактористам-то. Председателям же — только лишняя головная боль! ГСМ достань, запчасти выбей, механиков толковых найди…
— В эмтээсе — да-а… — согласно кивнув, Крокотов спрятал улыбку — понял уже: сдался председатель, отпустит.
— Слышь, Семен… Ну давай хоть неделю, не две…
Сошлись на десяти днях — на декаде. Отпустил Иван Аркадьевич своего колхозника, коль такое дело — сын. Да и тракторист Семен — толковый.
— Вот спасибо, дорогой ты мой Иван Аркадьич! Вот спасибо! Вернусь — отработаю.
— Ты еще поклонись! — хмыкнув, пригладил усы Чайкин. — Погодь прощаться-то. Про укрупнение районов слышал?
— Дак по радио говорили…
— Смотри, не дай бог в Озерск лыжи навостришь! А что? В леспромхозе, говорят, заработать можно.
— Да ты что, Аркадьич! — выкатив светлые глаза, Крокотов вполне искренне всплеснул руками. — Чего еще не хватало — Озерск! Там и жить-то негде…
— Говорят, общежитие в бараках дают. Только неизвестно, на самом-то деле дают ли?
— В бараках! — Семен сплюнул бы, да постеснялся. И только презрительно хмыкнул: — Зачем мне барак, когда у меня своя изба имеется? Да и не поедет Зинка в барак.
Зинка — Зинаида — так звали жену Крокотова, доярку.
— Ну и молодец, что не поедет, — председатель довольно усмехнулся, но на всякий случай погрозил пальцем. — Ладно. Успешно съездить. Деньги подальше положи, спрячь, а то в дороге-то люди всякие… Вот у меня в прошлом году сват… А впрочем, ты слышал, наверное…
Зайдя домой, Семен быстро переоделся, натянул синие довоенные галифе, еще вполне хорошие и имеющие вид. Почистил наконец сапоги, набросил на плечи недавно купленный в сельпо серый шевиотовый пиджак, на голову — серую кепку и, прихватив небольшой чемоданчик, споро зашагал на большак.
Недолго и стоял — минут через двадцать поймал попутный лесовоз. Забравшись в высокую кабину, благодарно кивнул водителю — молодому белобрысому парню:
— Вот спасибо, друг! Не знаешь, в Озерске в Доме крестьянина места есть?
— Так должны быть. Шабашников сейчас нет, шефов тоже — не сезон.
Парень с треском врубил передачу, и тяжелый ЗИС-151 с прицепом-роспуском, полным только что напиленных хлыстов, медленно пополз по грунтовке, шумно ныряя в глубокие коричневато-бурые лужи.
Часа через полтора показался Озерск, недавний райцентр, насчитывающий около двух тысяч жителей. Леспромхоз, колхоз «Авангард», кустовая больница, промкомбинат… Еще — школа, почта, сберкасса, Дом пионеров и школьников. Да, и сельскохозяйственное училище на сто человек. Вообще-то центральная усадьба колхоза, но — раз уж был райцентром — считался городом.
— Ну, однако, приехали…
Водитель лесовоза тормознул недалеко от главной площади, никакого названия не имевшей, вернее, называвшейся просто — Площадь. Рядом на пригорке — стадион, за ним — клуб, построенный еще пленными немцами. На самой же площади — кирпичный автобусный павильон, универмаг райпо, продуктовый магазин и отдельно стоящий винно-водочный, красиво называющийся — «Заря». Тут же — большое двухэтажное здание, обшитое выкрашенными в синий цвет досками. На первом этаже — сберкасса и какие-то конторы, на втором — квартиры преподавателей училища.
— Вон он, твой Дом крестьянина, — водитель указал рукой.
— Знаю.
Подхватив чемоданчик, Крокотов выскочил из кабины и, махнув рукой шоферу, направился к двухэтажному бревенчатому дому с высоким крыльцом и тремя вывесками: «Хлеб», «Обувь» и «Дом крестьянина».
Места
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
