неделе.
— Ага.
Наступает тишина, и на лице моей сестры появляется горестное выражение. Не понимаю, как она может быть моей сестрой. Откуда эта сентиментальность?
— Тебе нет дела, — говорит она.
— На самом деле люди не переживают наш уход так сильно, как нам кажется, — отвечаю я.
Моя сестра мрачнеет еще больше.
— Ну почему ты не можешь быть более позитивной? — спрашивает она. — Вот увидишь, жизнь станет немного приятнее.
Я зеваю, а потом пожимаю плечами и отвожу взгляд в сторону.
— Малявочка! — говорит моя сестра. — Надо бы тебе сходить в какой-нибудь центр для пожилых или вступить в дамский клуб. Как насчет каллиграфии? Или гимнастики цигун?
— Не вижу смысла, — отвечаю я. — Поход к зубному удовлетворяет мои социальные потребности. На следующей неделе я иду к физиотерапевту. У меня запланированы визиты к врачу, парикмахеру, косметологу, мануальному терапевту. Мой календарь переполнен.
— Поверить не могу, что ты решилась, — произносит моя сестра.
— Я тоже, — говорю я.
Элисабет сидит и таращится на меня. Настойчивым взглядом она немного напоминает мать. Я вижу, что она хочет сказать что-то еще, и прерываю ее:
— Жизнь давным-давно следовало бы оборвать.
ОЖИДАНИЯ
Я общаюсь в Сети с одним мужчиной. Мы переписываемся несколько месяцев. Он утверждает, что его зовут Хавьер и что он архитектор. Однажды мы встретимся. Он пишет, что сейчас путешествует, но по его письмам заметно, что он в каком-то учреждении, в больнице или реабилитационном центре, или где-то еще. Надеюсь, он не совсем калека.
Не удивлюсь, если он окажется запойным алкоголиком.
На самом деле в этом не было бы ничего необычного.
Самые удачные отношения у меня складывались именно с алкоголиками, а если быть более точной, то с алкоголиками моложе пятидесяти лет. После пятидесяти такого мужчину уже не заполучить: они теряют контроль над выпивкой, не говоря о внутренних повреждениях, которые проявляются дрожью, непроизвольным газоиспусканием, рыганием и харканьем, а также сказываются на внешности. От их кожи воняет, потому что поры расширены, нет, уф-ф, не могу об этом думать. А вот молодые алкоголики — почти настоящие романтики: бродят себе по бульварам, и даже не догадаешься об их зависимости. В их покое есть нечто привлекательное. Возможно, именно поэтому отношения с алкоголиками были самыми продолжительными, ведь мои возлюбленные нуждались в чем-то другом больше, чем во мне.
КОЛИН
Когда я выхожу на улицу, то обедаю в ресторане «У Колина». Идти до него недалеко, и местные официанты не смотрят на меня как на слабоумную. Я усаживаюсь за свой постоянный столик у окна, и мне без лишних хлопот подают яйца кокот с гренками и некрепкий кофе.
С этим желудок пока еще справляется.
Если Колин на работе, он болтает со мной о погоде, футболе, детях, внуках и правнуках.
Иногда я задумываюсь, флиртует он со мной или же просто проявляет вежливость, и если включаю свой шарм на полную катушку, замечаю, что он совсем теряется. Его лицо застывает, и он не может вымолвить ни слова. Мне приходится выручать нас обоих и говорить о чем-нибудь обыденном, например о шумных соседских детях, о прошедшем потеплении или грядущем урагане, о футболе, болезнях и смерти. Я не рассказываю ему о Хавьере, как будто до сих пор открыта для всех возможностей.
ЧИПСЫ
Сегодня я почти не выбираюсь из постели. Лишь несколько раз с трудом дошла до туалета, размышляя при этом, что надо бы чем-то заняться, но не придумала ничего интересного.
Ничто меня не вдохновляет.
Я посасываю чипсину и с пугающей радостью предполагаю, что наступит время, когда мне придется начать пользоваться памперсами. В чипсине не остается соли, она постепенно размягчается и ломается. Ее консистенция напоминает мучнистые яблоки. Пакет шуршит, когда я достаю из него следующую чипсину и начинаю водить ею взад-вперед между губами.
В конечном счете человек просто должен принять себя самого.
МЕЧТЫ О БУДУЩЕМ
Однажды мама сказала, что я первая заведу парня. Помню, как меня успокоили ее слова. Элисабет нарочно уронила со стола стакан молока. Мама не обратила на это внимания и стала разговаривать со мной о будущем. О моем парне, который наверняка будет начальником, о моих детях, о моем доме с большой лужайкой.
— Хочешь собаку? — спросила мама.
Да, я бы хотела собаку, а Элисабет могла бы с ней гулять, добавила я. Моя сестра осталась очень довольна.
КАЧЕСТВА
Хавьер пишет, что не может уснуть.
После этого он ничего не пишет.
Мог бы вообще ничего не писать, если решил быть немногословным. И предсказуемым. Все знают, что пожилые спят много, но часто просыпаются. Кроме того, ему наверняка постоянно приходится ходить в туалет из-за увеличенной простаты.
Конечно, я об этом не говорю.
Половые органы у стариков — в этом нет никакой романтики. В любом случае, я стараюсь их себе не представлять. И я спрашиваю, может, ему приснился плохой сон? Он отвечает, что думает о спроектированной однажды пристройке. Проходя мимо нее время от времени, он испытывает отвращение. Теперь он лежит и досадует по поводу халтурной работы. А потом приписывает анекдот.
Совсем не смешной.
Но ни юмор, ни другие проявления шарма не относятся к качествам, которые я высоко ценю. Они проходят. Прежде чем я успеваю ответить что-нибудь вежливое, он присылает мне еще одно сообщение, в котором извиняется за неудачную шутку. Меня всегда приятно удивляет такая понятливость у мужчин. Где-то внутри я радуюсь. Вот как мало для этого надо.
СТЫД
Несколько лет назад в Париже произошла серия краж со взломом в жилищах стариков. Бандиты в основном грабили, крушили все подряд, а иногда избивали и насиловали. Непостижимо. В новостях пожилые люди рассказывали о вандалах. Два молодых парня. Они проникали в квартиры по-разному: выдавали себя за социальных работников или говорили, что пришли замерить электричество или поделиться религиозным откровением.
Самое сильное впечатление произвел случай с одной дамой — она пригласила этих парней в дом после того, как они сообщили ей, что пришли из школьной газеты взять у нее интервью о войне. И вот она стоит, избитая, и рассказывает в новостях, что поначалу обрадовалась возможности немного поболтать с кем-нибудь и подумала, что до сих пор может быть кому-то полезной. Потом она замолкает. На ее лице от эмоций не остается и следа.
— Нет, нет, — успевает сказать она перед тем, как
