к кустам.
Пошел мелкий редкий дождик. «Как быстро погода меняется! — подумал я, найдя небольшой лаз и протискиваясь меж ветвей. — Совсем недавно светило солнце, а теперь дождь идет. Что творится на белом свете!»
Через некоторое время я оказался в центре огромного кустарника и даже представить себе не мог, что он так огромен. Здесь я нашел то, что искал: прямо на земле лежала железная коробка с тремя кнопками, от которой в землю уходил провод. Приподняв, я стал искать на ней хоть какие-нибудь опознавательные знаки или способ применения, но кроме надписи «Сделано в России» не нашел ничего. К тому же это был единственный прибор, находящийся в кустарнике. Мне не оставалось ничего другого, как убраться отсюда подальше, но была одна проблема — милиционеры. Теперь они находились около доски объявления и не собирались никуда уходить.
— Ну что ж, не хотите, как хотите, — прошептал я и нажал на кнопку.
Оба, как по команде, отскочили из-под навеса и стали массировать плечи.
— Нечего прислоняться, куда не следует, — пробормотал я и стал осторожно выползать из кустов, как пьяный после попойки.
На сей раз, милиционеры были заняты тем, что искали поблизости источник тока, но с этим они вряд ли скоро преуспеют.
Благополучно выбравшись и не порвав ни футболку, ни штаны, я обогнул шатер с другой стороны и собрался перелезть через забор, как услышал, что внутри происходит какое-то действие. Любопытство взяло верх и, найдя хорошо скрытую метровую дырочку (видимо безбилетники постарались), заглянул в шатер. Там, в центре манежа, стояли двое юношей, которые держали на плече шест. А на нем делала всевозможные перевороты девочка лет четырнадцати, не больше, хотя по ее росту можно было дать ей и меньше.
Я покачал головой и улыбнулся: мальчишки еле стояли на ногах, их просто кидало то в одну, то в другую сторону. Из этого можно было сделать два вывода: либо они держали ее в первый раз, либо эта девочка слишком тяжела даже для двоих. Второе мне как-то больше понравилось, да и к данному моменту подходило удачнее всего. Определять вес для меня всегда было проблемой, но я все же попробовал. Получилось килограмм сорок — сорок пять.
— Ого, ну и бочоночек! — прошептал я, вспомнив свою одноклассницу, килограмм за семьдесят, при росте в метр шестьдесят. — Нет, скорее ящичек, до бочоночка она еще не добрала. А все же интересно, эта палка когда-нибудь ломалась?
— Конечно, нет, — ответил мне кто-то, но я отнесся к сказанному с безразличием, приняв чей-то ответ за свои мысли.
— Странно, — сказал я, — почему-то думал обратное.
Наконец до меня дошло, что помимо меня, здесь находится кто-то еще. Я посмотрел вправо, затем влево и увидел стоящего в пяти метрах от меня мальчика, загримированного под клоуна, с веселой разноцветной шапочкой на голове.
— Я давно за тобой наблюдаю, с того самого момента, когда ты подошел к нашим объявлениям.
— Значит, это ты придумал электродоску?
— Да. Впечатляет?
— По правде говоря, не очень, чего нельзя сказать о вашей охране, которая наверняка до сих пор испытывает «непередаваемые ощущения»!
День испортился окончательно. Все небо заволокло какими-то черными тучами, через которые не могли пробиться лучи солнца, и если совсем недавно дождь только-только начинался, то теперь лил как из ведра, и я даже сам не заметил, как оказался внутри шатра. Здесь было так же, как и в других цирковых коллективах, в которых мне доводилось побывать еще в детстве: тепло, уютно и красиво. В двенадцать рядов, по кругу вокруг манежа располагались скамейки, рассчитанные приблизительно на пятьсот человек. Да-а-а, шатер был сделан на славу. Ни одной лишней стойки, ни одной лишней трапеции или каната — только то, что нужно во время выступлений.
— Быстро же ты справился с нашим замком, — прервал мои размышления мальчик. — Долго учился?
Он подошел ближе и сел напротив меня.
— Слушай, а ты не хочешь заниматься у нас?
«Так вот почему он не позвал охрану! У них, по-видимому, не хватает артистов и я, как ни странно, для этого подхожу. Смешно!» — промелькнуло в голове, но я ничего не ответил, а он все говорил, пытаясь убедить, что я наиболее подхожу для занятий в цирке.
— … научишься жонглировать, растянешься, может быть, акробатом станешь!
«Да-да, только этого мне не хватало», — подумал я и, перебив его, заговорил сам.
— Подожди, не спеши, для начала давай просто познакомимся! Тебя, вот, как зовут?
— Иннокентий. Во время выступлений и для друзей просто Кеша.
— А меня Игнат. Будем знакомы!
Мы пожали друг другу руки, и первым заговорил он:
— Так как насчет моего предложения?
— Я подумаю. Обещаю. А как тут у вас с фокусниками?
— Что, хочешь выбрать этот жанр?
— Почему бы и нет?
— У нас есть одна, хотя проку от нее мало. Второй год одни и те же трюки показывает, но если ты начинающий, то на ее место не возьмут даже тебя. Публика любит не так ее трюки, как манеру исполнения. Это служит как бы своеобразным преимуществом. У нее свое «лицо», свой имидж и стиль. Даже несколько поклонников имеется.
Я, молча, кивнул головой и, уже выходя из шатра (на этот раз через дверь), сказал:
— Еще увидимся!
Он улыбнулся и проводил меня взглядом.
Оказавшись на улице, я вдохнул свежий воздух и быстро перелез через забор. Дождь все еще продолжался, но зато стало не так жарко и душно. Я заметил, что сейчас чирикают воробьи. По-видимому, и они до этого где-то прятались от жары. Подул легкий ветерок, приводя в движение макушки деревьев и усиливая дождь.
«Дождь, конечно же, я люблю, — думал я по дороге, — но не до такой же степени!» Домой мне мокрым возвращаться ну никак не хотелось, к тому же с утра я принимал душ. Ускорив шаг, я через пять минут оказался на остановке.
Как бы там ни было, но я домой все же пришел. Моя футболка и штаны полностью промокли и требовали немедленной сушки, что я и сделал.
Глядя в окно, я думал, что что-то не так. Меня взбудоражили слова того мальчика. «А почему бы и нет? Всегда можно начать свое обучение и постараться добиться чего-то большего. Что ж, попытка не пытка. Придется показать им, чего я добился за три года работы в одиночестве».
Перед сном, еще раз все подумав, я собрал чемодан со своим реквизитом и, поставив его в прихожей, пошел спать с тем чувством, которое испытывает на себе человек, у которого завтра экзамен. Через это я уже
