Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
во внимание мощные социальные катаклизмы (скажем, революция 1917 года, прервавшая формирование одних стилей и породившая другие).
В Москве охраняется больше 8 тысяч зданий. Это значит, что государство признает культурно-историческую или архитектурную ценность дома – он или великолепен сам по себе, либо построен важным архитектором, либо же здесь произошли значительные события городского или всероссийского масштаба – Ленин выступал, Пушкин ночевал, Есенин стихи читал.
Еще многие сотни домов не имеют формального охранного статуса, но это те здания, которые достались нам, счастливым потомкам, чтобы познавать их, радоваться и размышлять. Найдите свой любимый стиль, чтобы выделять его представителей среди других домов. Возможно, вас заинтересует судьба архитектора, и вы изучите биографию Казакова, Баженова, Ухтомского, Львова, Тона, Каминского, Шехтеля, Щусева, Жолтовского, Павлова.
Многие не любят Москву за ее эклектичность и всеобщее смешение. Действительно, здесь из-за брежневской панельки может выглядывать конструктивистский дом, а рядом будут прятаться палаты XVII века. Но прелесть как раз и состоит в том, что бусинки одного ожерелья разбросаны по всему городу. В Москве вы найдете не очень много исторических ансамблей и комплексов, когда в ряд выстроились дома одного периода. Столица не подносит готовое знание на тарелке. Только вдумчивое изучение районов позволит воспринимать город «слоями», сложившимися за последние 500–600 лет.
За почти девять столетий своей истории столица много раз перестраивалась, перекраивалась по воле властей или силами стихии – ураганов, наводнений, болезней. Каждый из правителей принимал столицу как материал для упражнений и желал переделать на свой лад, сшить новый московский кафтан – так планировали Петр I, Екатерина II, Иосиф Сталин и Юрий Лужков. Но город – не застывший макет, а связь сложнейших элементов, поэтому устроить Москву «под себя» правителям удавалось только частично.
Со временем кровоточащие раны превращаются в исторические шрамы, зарубки на коре дерева, и мы воспринимаем их как часть московской истории. Скажем, резкую неприязнь в свое время вызывали и высокие доходные дома, и непонятный стиль модерн, и нынешний Новый Арбат.
Для критического осмысления архитектуры сейчас нужно десять-двадцать лет. Для новых высоток и «стекляшек» 1990-2000-х годов энтузиасты сейчас пытаются приспособить термин «капром» («капиталистический романтизм»). Нет юридических терминов для «красивой» и «некрасивой» архитектуры. Все, что строится в Москве, мы стараемся проанализировать, понять. Любить – необязательно, но на каждом здании стоит печать своего времени.
В Москве осталось мало следов первых веков существования города – основным материалом было дерево, на город почти каждый год обрушивались пожары. За русской архитектурой XII–XIV веков стоит отправляться в границы Новгородских, Псковских, Владимиро-Суздальских, Ростовских земель. Но с конца XV столетия, когда стали возводить краснокирпичный Кремль, в московской архитектуре практически нет «белых пятен» и подробно представлен каждый период.
Конечно, прежде всего от старинного города остаются церкви. В Москве есть и белокаменные соборы, и шатровые храмы XV–XVII столетий. Позже рождаются пестрые церкви с национальным оттенком – это времена узорочья и нарышкинского барокко. Храмы часто украшались поливной глазурью и керамическими элементами, поэтому выглядят они словно живописная азбука 350-летней давности – тут и экзотические птицы, и растения из теплых стран. Видна страсть москвичей, живших во времена сурового холода, к теплу и морю.
Жилища простых горожан до нас дошли в меньшем количестве, потому что строились из не столь качественных материалов. Но гражданских построек XV–XVII веков в Москве довольно много. Боярские палаты располагаются внутри кварталов и вдалеке от шумных улиц – их строили обычно в глубине двора до появления современного понятия «красной линии» (линии сплошных фасадов). Поиск таких домов превращается в квест – например, древние палаты Титова со всех сторон окружены писательским домом в Лаврушинском переулке. Без путеводителя и не найдешь.
Каждый такой дом напоминает небольшую крепость – суровую, неприступную, крепко слаженную. Понятие комфорта для москвичей, видимо, было важнее категорий красоты. На каменные палаты часто ставили верхний этаж, выполненный из дерева.
В Москве XVII века были свои анклавы непривычного – например, Немецкая слобода, где жили зарубежные специалисты и обрусевшие иностранцы. Облик домов здесь отличался от московских, и Петр Великий, прорубая свое знаменитое окно в Европу, ориентировался прежде всего на западные стили. Восемнадцатый век дарит Москве россыпь дворянских усадеб, выполненных в стиле барокко и классицизма. Во времена Екатерины Второй рождается русская готика – достаточно вспомнить Царицыно или Петровский путевой дворец.
После пожара 1812 года камня для восстановления города не хватает, и приходится строить ампирные особнячки с мезонином из дерева, слегка оштукатуривая их, а то и вовсе имитируя камень деревянными дощечками. В церковном строительстве этого времени преобладает византийский стиль.
В годы правления Александра II москвичи начинают осознавать цену земельных участков – раньше город застраивали с низкой плотностью, и росла столица преимущественно вширь, а не вверх. Теперь бывшие аристократические участки активно заполняют доходными домами – увлеклись так, что построили 10-этажный дом Нирнзее в Гнездниковском переулке. В годы Серебряного века Москва очарована неорусским стилем, неповторимым модерном, неоготическими зданиями.
Интересна и промышленная архитектура тех лет – от водонапорных башен до фабричных корпусов. Красный кирпич за столетие обрел своеобразную бордовую «патину» и очень ценится на рынке – большинство лофтов, творческих кластеров возникают именно в таких помещениях рубежа 1890-1900-х. За несколько лет до революции появляется очередное прочтение классики – вновь правят бал дома со строгими колоннами и минимумом украшений. Стиль 1910-х годов – неоклассицизм или рациональный, усеченный модерн.
В 1918 году Москва возвращает себе столичный статус, проходит этапы конструктивистского жилья – очень много авангардных домов расположены компактно, целыми поселочками вроде Усачевки или Дубровки. В 1930-1950-е годы главенствующим стилем была сталинская классика, причем она очень разная – от больших ведомственных домов Тверской до малоэтажных районов с обширными дворами.
Никита Хрущев начал борьбу с «излишествами в архитектуре», но зодчие все равно старались даже в эпоху панельного строительства использовать необычные материалы, украшать дома и общественные здания мозаиками, быстрее вводить в оборот новые серии. Это время эффектных зданий советского модернизма.
Но именно с конца пятидесятых годов архитектор, конечно, оказался «задавлен» строительным комплексом. Сейчас профессия постепенно возвращает себе былую значимость. Архитектор – это художник, творец, от него требуется высочайшая квалификация. Если холст живописца можно уничтожить, то неудачный градостроительный проект будет «украшать» город много лет, от него просто так не избавиться.
В 1990-е и 2000-е годы творческая энергия архитекторов выплеснулась на улицы. В Москве появилось много ироничных, откровенно шуточных зданий эпохи постмодернизма. В наши дни зодчие работают строже и уже не построят дом-яйцо.
За каждой архитектурной эпохой города – сотни имен, надменные или пылкие заказчики, бессонные ночи архитекторов, творческие диспуты, любовь и ревность,
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
