class="p1">— Её доить нужно. Я попросила соседа, но его жена боится заразы, и он отказал.
— Значит, научусь доить, — услышала я в ответ. Представила девочку с идеальными ногтями, деланными бровями и модной стрижкой, весом с козу и как-то засомневалась.
В восемь приехала скорая, врач разговаривала с дочкой по телефону, подтвердила мой диагноз, но заверила, что отёка дыхательных путей нет.
— Вам лучше поехать с дочерью. Вечером в нашем городке КТ не сделать.
Она не рассказывала о том, что палаты больниц уже переполнены, это было не важным. Умирать дома она бы меня не оставила, нашлись бы и место в коридоре и шприц с цефтриаксоном. Но насколько спокойней мне было рядом с дочкой, уверенно державшей руль. Я физически чувствовала, как она взвалила на себя все мои заботы, готовая увести меня в крупный город и вывести всё другое, что на неё вдруг свалилось.
У больницы нас встретил Миша, он взял мои вещи и проводил до приёмного покоя.
— Это мама очень хорошего человека, о ней нужно позаботиться — попросил он.
Я объяснила, что у меня COVID, я есть в списках, мне звонили из больницы. Списки в больницах оказались двойными и в том, общем, что отражает количество заболевших по стране, я так и не появилась.
Мне было неудобно, словно это я обманываю людей.
— Не переживайте, мы вас не бросим, — сказал врач, — сейчас сделаем тест, потом решим, как вас проводить, как с COVID или нет.
Потом Миша забрал меня, о том, что он зол и тоже не знает, как поступить говорил не он, его губы, сжатые в тонкую линию. Он меня не упрекал, что я тут без CОVIDа, назначил УЗИ и КТ. О том, что я переполошила всех не зря, поняла раньше, чем Миша озвучил результаты обследования. Его отношение вдруг изменилось, я почувствовала заботу с толикой вины в его словах, пока меня оформляли и определяли в палату.
— Рад, что вы приехали вовремя. Более пятидесяти процентов, поражены оба лёгких с задней стороны. Процесс находиться на такой стадии, что возможно ухудшение, — подтвердил он мой собственный диагноз, возникший в моих подозрениях ещё утром. Словно ангел хранитель бился в закрытый разум, забитого комплексами человека весь этот долгий день, настойчиво не позволяя тихо лечиться дома.
Маму очень хорошего человека не оставили без аппарата с кислородом. Так как на Мишином этаже свободного аппарата не было, меня определили в палату со страшным названием. На белой двери была табличка с коротким словом «Шок».
Реаниматологи знали своё дело, за считанные минуты мне установили катетер, поставили систему, обкололи живот и подключили к кислороду.
— Не переживайте, с вами всё будет хорошо, — самые важные для меня слова прозвучали, и я без страха за себя проводила ночь к заре.
Но слёзы были. Я не смогла без них рассказывать мужу о том, что видела в реанимации той ночью. Нас троих пациентов отделяли только стеклянные стены.
Слева лежал мужчина после аварии. Вчера у него была первая операция. Оперировали грудную клетку, бедро, обе ноги со сложными переломами. Он пришел в себя и к нему подошел врач.
— Вы слышите меня? — пациент смог только моргнуть. — Вы поправляетесь после аварии, операция прошла успешно. Пока вы не можете двигаться, и это нормально. Всё восстановиться, сейчас сделают укол, и боль пройдёт.
Столько человечности в каждом подобранном слове, наполненности убежденностью и какой-то совершенной правдой. Я почему-то подумала, что говорить так, глядя в глаза парализованному человеку, смог бы далеко не каждый.
Справа от меня лежал дедушка. Очень старенький, он был в коме, с рассветом ему стало хуже, я слышала, как медбрат сказал, что дедушка умирает.
— Вводить капельно или струйно? — спросил медбрат у врача.
— А у тебя есть время? — ответил врач, строго.
И они успели. Я тихо плакала и молилась, от всей души желая, чтобы дедушка жил, и когда его показатели пришли в норму, я опять плакала.
— В чем дело? — спросил врач. Я плакала тихо, как греха боялась кого-то побеспокоить, оторвать их внимание на себя.
— Простите, я впервые вижу работу ангелов в белых халатах. Не могу без слёз. Ваша работа так важна!
— Спасибо, нас впервые называют ангелами, — сдержанно сказал врач, уже переходя к другому пациенту. Спокойный и рассудительный, немного утомлённый после смены — это был простой человек, который борется со смертью каждый день.
За первые сутки я усвоила одно, лучше в маске работать, чем в ней спать. Сумку с вещами в реанимацию не дали, сменить маску я не могла, но мне казалось, сними я её, и я заражу других, даже через стекло. И я терпела одну и ту же маску на лице.
— Как деда? — спрашиваю у доченьки.
— Отказывается пить азитромицин, — жалуется она.
— Пообещай, мама приедет, даст самогона. Пусть хорошо себя ведёт.
Днём получила видео, в котором моя коза Нора Фёдоровна посылает дочку куда подальше.
«Ничего», — писала Юля, — «Сейчас мы обе отдохнём и снова попробуем».
«Юль, а ты сам процесс дойки себе хорошо представляешь?»
В ответ грустный смайлик.
«Зажимай двумя пальцами титьку вверху, остальными выдавливай молоко вниз. Поучись на резиновой перчатке»
«Хорошо»
Тест на COVID оказался отрицательным, видимо враг ушел или затаился, не обнаруживаясь в слизистых. Меня перевели в отдельную палату, я понимала, что теперь я создаю врачам дополнительные хлопоты. Пациент с неподтверждённым COVID в ковидном госпитале.
— Дочь, ну что? Подоила? — очередной сеанс связи.
— Чуть-чуть, но не переживай, я справлюсь. Правда, мои подписчики уже ставки на победу козы делают. Это они зря!
Я зашла в Инстаграм. Действительно, судя по дочкиным видео, коза побеждала со счётом четыре — ноль.
В палату мне принесли «дудку», пластиковый прибор с шариком и регулировкой, чтобы растягивать лёгкие на вздохе. Я трудилась, делая по десять вдохов каждые полчаса даже ночью. По уважению, которое меня окружало, могу сделать вывод, что далеко не все пациенты отличаются самодисциплиной, но для меня по-солдатски резво одеть вторую маску поверх первой при появлении медиков и вытянутся на койке, оголив катетер было единственным, чем я могла облегчить их труд.
— Так, больная! А вам вообще шевелиться можно? — строго спросила санитарка, когда я резво бросилась помогать ей, застилать постели. Меня очередной раз перевели в другую палату. Я вообще два раза в одном месте не ночевала, меня переводили из отделения
