он показывал им тебя, чтобы они узнали тебя, если вдруг ты сбежишь…или исчезнешь…или еще что. Чтобы тебя схватили и привели обратно, зная, кому ты принадлежишь.
— Я никому не принадлежу! Я не вещь! Не вещь, понимаешь?!
В горле вновь комом сгусток из обиды и страха…страха, что она права. Авра…она всё верно говорит. Даже если я смогу улизнуть за забор…
— Тебе не уйти дальше чем на сто-двести метров, Карина. И не надейся, что он разозлится и убьет тебя. Нет, ты зачем-то нужна ему. Знаешь зачем?
Тёмные глаза с интересом останавливаются на моем лице, и я облизываю ставшими вмиг сухие губы. Я не знаю, стоит ли ей говорить об отце, учитывая её отношение ко мне, ко всему этому.
— Молчишь. Молчишь, но знаешь, — Авра кивает сама себе и подходит ко мне вплотную, — можешь не говорить, мне все равно, но я могла бы тебе помочь.
— Да что ты!
— Помочь по-правильному. Не просто выйти за двери этого дома, за калитку, а уехать из города.
— Правда?
Она скептически умехается, слегка приподняв бровь. А, ну конечно, она уж точно больше всех хотела бы моего исчезновения.
— Я бы могла связаться кем-то из твоих…если, конечно, это возможно, — добавляет торопливо, не желая давать пустых обещаний, — и они бы помогли тебе уехать. Но для этого я должна знать, почему ты здесь?
Она закрывает глаза и тяжело выдыхает.
— Если бы Саид просто хотел вторую жену, он бы выбрал девушку нашей веры, нашей национальности, чистую, непорочную, — испытывающим, долгим взглядом смотрит на меня, будто ждет реакции, и, видимо, что-то на моем лице выдает нужную ей, потому что Авра вновь ухмыляется, зло так, — он бы не стал портить свою кровь, кровь своих предков твоей.
— Какого чёр…
— Молчи, ты просто воспитана по-другому, поэтому не понимаешь. Но я понимаю. Я всё вижу. Если бы речь шла только о второй жене, о…, — она сглатывает судорожно, — о ребёнке, он бы взял другую девочку. И относился бы к ней по-другому. Да любая в Чечне была бы рада стать женой самого Саида Нармузинова, но ты…ты здесь заложник. И относится он к тебе как к заложнику. А значит, ты сама по себе его не интересуешь. Тогда что? Кто ты, русская Карина, что он держит тебя тут силой?
Она замолчала, ожидая ответа, а потом моей ладони неуверенно, совершенно несмело коснулись её пальцы и слегка сжали. По-прежнему ледяные, они будто призывали открыться.
А что я, собственно, теряю? Авра, как бы она ни ненавидела, ни презирала меня, была единственной, кто вообще со мной тут общается…и единственной, кто может не побояться помочь мне. И плевать, что у нас разные ожидания, цель-то одна. Мы обе мечтаем о моем побеге. И мне ведь больше не к кому обратиться? Ведь так?
— Я…на самом деле я не знаю, зачем я ему. Но его семья и моя семья…ну мы враги, короче. Там и бизнес, и личные отношения. Конкуренция. Я — дочь Андрея Воронова.
Темные глаза округлились, а пальцы сжали мои со всей силы.
— Да, того самого Воронова, который его дочь выкрал…но потом отец женился на ней, и она кстати очень счастлива с ним!
Глава 2. Карина
Мы проговорили еще около получаса, и Авра вытолкала меня из своей комнаты, обещав подумать о том, как мне помочь. Стало ли мне легче? Не знаю. Теперь я ничего не знаю. Оказывается, это очень страшное чувство — быть зависимым настолько сильно от чужих решений, а еще не доверять никому. Вообще никому и никогда. Надо потом будет у Макса спросить, как он всю свою жизнь так живёт. Я тут за недолгий срок уже готова свихнуться…Если, конечно, только всё у нас получится…если только я смогу сбежать и вернуться домой…
***
— Эй, — я вскрикнула от неожиданности, когда меня подбросило вперед на ступеньках крыльца.
— Пошли собак покормим, — Авра бесцеремонно подтолкнула меня в спину, держа в руках огромную кастрюлю, накрытую крышкой, — нечего просто так тут стоять.
— А менее грубо нельзя? — буркнула, плетясь за ней, понимая, что неспроста зовёт за собой. До этого меня в принципе ни к каким делам не привлекали. Женщина только фыркнула, следуя впереди.
Мы обошли дом и по аккуратной, вымощенной тропинке пошли к стоявшей сзади дома псарне.
Каждый раз, когда я собиралась открыть рот, взгляд натыкался на стоявших неподалеку охранников, и поэтому всю дорогу мы прошли молча.
Подошли к низкому слегка вытянутому каменному зданию, из-за которого раздался многоголосый лай, и я невольно отступила назад.
— Боишься собак?
Она даже не посмотрела на меня, поставив кастрюлю на пол, и дождавшись, когда к нам неслышно подойдет Сювейда.
— Госпожа…
— Твою мать!
От тихого голоса, раздавшегося за моей спиной я вскрикнула, успев поймать насмешливый взгляд Авры. Вот почему она не произнесла ни слова, пока мы шли. Знала, что та ступает за нами…а я настолько была поглощена в свои мысли, что не слышала ее шагов.
— Ты напугала молодую госпожу, Сювейда, ц-ц-ц. Оставь это нам, — кивает на вторую кастрюлю в руках женщины, — и иди в дом. Мы сами покормим собак.
— Но, госпожа, ведь это моя…
— Ничего, Сювейда, я думаю, госпоже несложно будет помочь мне, так ведь?
Дождавшись моего молчаливого кивка, продолжила:
— Должна же и она приносить пользу нашему дому.
Сювейда молча опустила голову и тенью выскользнула обратно на тропинку ведущую в дом.
— Смешная ты, русская.
— Почему это? — огрызнулась, сняв крышку кастрюли и увидев куски мяса в ней. Ага, и почему я думала, что этот зверь будет кормить своих псов кашами там…мясо, сочное, окровавленное мясо. Господи, надеюсь, хоть не человечина?
— Ты живешь среди врагов и воспринимаешь всех, как своих врагов, но такая…, — Авра щёлкнула пальцами, пытаясь подобрать слово, — беспечная. Твои глаза и уши закрыты, как будто ты не хочешь ни видеть, ни слышать того, что происходит здесь.
Она с силой открыла деревянную дверь, за которой оказалось тёмное помещение, похожее на амбар или сарай, вот только там были привязаны железными цепями собаки. Хотя нет! Не собаки. Монстры. Огромные шерстяные монстры. Кавказские овчарки. Чёёёёрт. Кажется, они почти одного со мной роста. Чудовища ринулись вперед, недовольно и громко лая, а я так и осталась стоять на месте от ужаса. Потому что показалось, что эти твари…боже, да одна такая запросто меня сожрёт и глазом не моргнёт. А эта Авра…она зачем-то привела меня сюда…и отпустила Сювейду. Вон как зашла смело к ним и поглаживает…поглаживает! Самого
