Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
тогда тревога болезненной судорогой сводила колени?
***
Окна спальни выходили прямо на яблоневый сад за домом. Амалия замерла, любуясь пенным морем крон, розовеющих в мягком свете уходящего солнца. До чего же красиво! В Нодноле дома жались друг к другу, зеленый пятачок с розовым кустом или деревцем у крыльца был скорее роскошью, а небо даже в ясные дни затягивала серовато-бурая пелена, поэтому от нового жилья Амалия пришла в восторг. Тут она видела синь и облака, вместо гари вдыхала воздух, напоенный ароматами трав и цветов… А звуки? Мягкий шепот крон и птичий посвист, а не грохочущий рокот огромного многоликого чудовища! У Амалии даже виски заныли, стоило ей вспомнить, как мчатся по брусчатке экипажи, ржут лошади, кричат возницы, лоточники, патрульные; как стучат-стучат-стучат тысячи и тысячи ног спешащих по делам людей. Девушка приложила ладонь ко лбу, оперевшись о стол. Рожденная в Нодноле, любви к нему она не испытывала.
— Все в порядке, мисс? — обеспокоенный голос Зои заставил Амалию выпрямиться и обернуться.
Их общая с матерью камеристка стояла на пороге комнаты, почти скрытая ворохом шляпных коробок. Она выглядывала из-за нее осторожно, опасаясь уронить свой шаткий груз, и Амалию это насмешило.
— Все хорошо, Зои, — с улыбкой произнесла она и подошла, чтобы помочь служанке убрать коробки в шкаф.
Мать всегда ругала за такое. Однажды она увидела, как Амалия помогала кухарке — помешивала длинной ложкой горячий шоколад — ух и скандал устроила! «Работа слуг — только для слуг!» — и сейчас, когда она забирала коробки из рук камеристки, голос матери зазвучал в ушах так громко и ясно, словно та стояла рядом, но Амалия лишь упрямо закусила губу. Если она может помочь, ей это не в тягость, а в радость, — почему нельзя? И миссис Бороа, готовившая на всю семью, и Зои принимали помощь с благодарностью, они никогда не злоупотребляли проявленной добротой, так почему же…
— Как вам особняк, мисс? — камеристка, наверное, почувствовала, как изменилось настроение Амалии, поэтому решила отвлечь ее от грустных мыслей.
— Очень нравится, — улыбнулась та.
Амалия говорила правду: ее радовала природа вокруг, ее радовала новая обстановка комнаты с зелеными обоями, лаково блестящие дверцы шкафов, но еще больше — то, что папа уважил ее просьбу. Перевез для нее старый письменный стол из Ноднола, и теперь его потемневшее дерево, мелкие царапинки напоминали ей о том, кому он принадлежал до нее. Амалия ласково коснулась столешницы, провела по ней кончиками пальцев. Сколько она провела за этим столом, занимаясь с гувернанткой, читая книги и письма, отвечая на них. Перевязанные ленточкой конверты с драгоценным содержимым и сейчас лежали в ящике, ключ от которого Амалия хранила у сердца. Она вновь улыбнулась, решив, что обязательно перечитает вечером несколько особенно любимых писем, и повернулась к Зои:
— А где остальной багаж? Сундуки с платьями и обувью?
— Оливер принес их прямо к двери.
— Давай я помогу тебе занести и разобрать их, у нас как раз хватит времени до ужина! А после вместе займемся штопкой!
Радостная и благодарная улыбка озарила простенькое лицо Зои, сделав его почти красивым. И все-таки мать не права! Доброта и искренность находят куда больше отклика, чем равнодушная суровость!
Амалия тихонько проскользнула на кухню и пристроилась рядом с Зои, достав из корзины рядом сорочку, по вороту которой собиралась вышить цветы. Ужин закончился и у слуг, но они не торопились расходиться из кухни: у кого-то еще оставалась работа, а кто-то просто хотел поболтать, обменяться сплетнями и впечатлениями. Экономка миссис Фигг вообще уходила спать последней, после того, как проверит, что все в доме готово к новому дню и пребывает в порядке. Вот и получилось, что на кухне собралось до того много народу, что большое помещение стало казаться тесным, но шума не было. Слуги переговаривались негромко, лишь дети кухарки — Джон и Марли заливались смехом, ничуть об этом не переживая.
— Ох и денек был! — конюх тяжело уселся за длинную лавку и придвинул к себе тарелку с почти остывшей кашей.
— Ты задержался, Бен, — миссис Фигг окинула его взглядом, который Амалия про себя называла «пренебрежительно-подозрительный». Экономка берегла его для случаев, когда кто-то провинился, но не настолько, чтобы заслужить прилюдное отчитывание.
— Да уж конечно! — фыркнул, как один из его коней, Бен. — Пешком ходил до Борроуфана, чтобы договориться об овсе и сене! Пока туда, пока обратно, пока договоришься — мы тут люди новые, к нам с подозрением…
Тонкие ноздри миссис Фиг хищно дрогнули, но, кажется, запаха джина или эля не учуяли.
— С подозрением, — повторила новая кухарка, миссис Гломсби, — кажется мне, что это совсем не из-за того, что мы только переехали…
Слуги притихли. Все они слышали о проблемах, которые возникли при ремонте, и о том, что местные в особняке не то, что работать — даже появляться не хотели! Поэтому-то конюху и пришлось идти в городишко, а служанкам — к молочнику и мяснику, хотя обычно в большие дома они приходили сами.
Миссис Фигг предположение не понравилось, она громко фыркнула, а потом легонько хлопнула ладонью по столу:
— Что еще за глупости! Раз не знаете, то нечего и болтать! А теперь давайте-давайте, скоро уж спать идти, а завтра новый день! Мисс Амалия, стоит ли вам сидеть здесь с нами? Идите лучше в спальню, сейчас пришлю кого-нибудь из девушек постель вам приготовить. А то матушка ваша узнает, где вы, расстроится!
Амалия поджала губы, «расстроится» — слово неподходящее, но спать не хотелось совершенно, и на кухне, в отличие от спальни и гостинной, было тепло.
…Уютно…
…Не так одиноко…
— Спасибо, миссис Фигг, но я хочу заниматься вышивкой здесь. А матушке моей об этом знать не обязательно, — Амалия вновь склонилась над вышивкой, показывая, что разговор закончен.
***
Дональд Вейт мерил шагами комнату. Он выбрал ее для своего кабинета, потому что из окна открывался чудесный вид на подъездную аллею из дубов, особенно прекрасную на рассвете, но и в конце дня не терявшую своего очарования. Уходящее солнце позолотило макушки деревьев, и тень от дома подчеркивала эту светящуюся зелень. В другой раз Дональд обязательно бы полюбовался этой картиной, но сейчас ему было не до этого. Минут десять назад Избель вышла из кабинета, бросив через плечо: «Здесь все отвратительно!» Она умела произносить это слово особенным тоном, от которого внутренности сжимались в комок, а на языке появлялся кисло-горький привкус. Привкус вины. Он опять не справился, опять разочаровал.
Дональд прикрыл глаза, но и это не избавило его от
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
