С трудом добравшись до кровати, я лег и попытался уснуть. Но это было бесполезное занятие, непонятные предчувствия томили мое сердце. Неужели все начинается снова? Стараясь не думать о Книге, я перенесся мыслями в прошлое… Пелена отпустила мое воспаленное сознание и тени обступили меня, Боже, как я устал!
…Блистательный король Георг на дивном жеребце из конюшен Махаммеда-аль-Хлави обнажает блеснувший на солнце меч и указывает на небо, а потом на восток, благословляя нас на смерть…
…Липкий пот и конское ржание… кровь заливает лицо, но я не чувствую боли… сталкиваются, громыхая, железные всадники… когда-то белый плащ разорван в клочья… далеко, из-за серой стены поднявшейся столбом пыли, доносится голос: «Во Имя твое!»
…Распятое тело, веревки ослаблены, голова опущена…пьяный хохот вокруг… «Пускай еще повисит, он еще ничего не сказал»…солнце заходит… «Нужно убить его и двигаться дальше». «Рано, разведка еще не вернулась»… Пьяный хохот превращается в истошные крики, темные фигурки на горизонте, какой-то леденящий душу свист. Стрела с черным оперением впивается в доску…
…Темная комната, горит огонь в железной печи. На полу в разорванном камзоле лежит окровавленное тело, кто-то льет воду прямо на него… Человек в надвинутом капюшоне перебирает страшный инструмент…
…«Святой Патрик, святой Джереми, защитите от скверны и дайте силы исполнить долг». Огонь разгорается сильнее, кто-то низким голосом запевает печальную песню…
… Слякоть и грязь под ногами. Толпа слепых бредет по древней Фламандской дороге… Я знаю, что тоже слеп, но почему-то вижу свои ноги в стоптанных сапогах… бесполезная винтовка колотит по спине… рядом кто-то плачет навзрыд…Я знаю, что конца этой дороге нет… дождь хлещет по сгорбленным спинам, дождю этому тоже нет конца…
…Собачья морда с оскаленными зубами, рычание и щелчок затвора… «Не хочу больше!», но палец аккуратно давит на курок, и все вокруг глохнет в грохоте автоматной очереди…
…Голос, вещающий откуда-то сверху, наверное, с грозных и темных небес: «Девять рыцарей-храмовников продолжат охранять дорогу паломников. Какой бы грозной ни казалась опасность, они не станут принимать участие в битвах и не станут вербовать неофитов. Они остаются в том месте, где находился Храм Соломона, и станут единственными его обитателями с целью найти, сберечь и забрать с собой Ковчег Завета и Таблицы Закона…
«Нет, это невозможно, они же обещали! Обещали оставить меня в покое и дать умереть спокойно. Откуда? Откуда появилась Книга? Неужели Михаил? Нет, быть этого не может. Другой уровень, иная формация, совсем не то …
Значит, все сначала. Боже! За что?»
Но я знал, за что, и я знал, что сделаю так, как предначертано. Превозмогая боль, я сполз с кровати, подошел к подоконнику и взял Книгу в руки. Они не дрожали. Они никогда не дрожали. Я почему-то улыбнулся. Сейчас я снова должен буду умереть, для того чтобы воскреснуть в ином облике, молодым и здоровым, и выполнить то, что мне предначертано. Книга поможет мне в этом, осталось только найти нужную страницу. Я знал, где она и как выглядит, потому что это происходило не в первый раз, и не во второй.
Во всех своих жизнях я был лишь тем, кем был всегда – крестоносцем Ордена Святого Патрика, самого влиятельного и самого загадочного ордена из всех, стоящих у Креста. О нем знали лишь посвященные, а тайны его были погребены под прахом веков и людей. Наша миссия была ужасна, трудна, но необходима – мы осуществляли контроль над развитием человеческой цивилизации и помогали Высшим силам управлять процессами, происходящими на Земле.
Не глядя на книгу, я отсчитал необходимое количество страниц и раскрыл ее во второй раз за сегодняшний день. Боже, как я устал! На меня глядело бесцветное лицо с серо-голубыми глазами, в глазах этих была космическая пустота. Они звали меня, они затягивали внутрь себя мою душу, и она потянулась навстречу, затрепетав и обретая желанную свободу.
* * *
Меня звали Эрни Джонс, мне было тридцать три года, и через час меня ждали в офисе.
Синтия была очаровательная девушка и, кажется, я ее даже любил, но работа в наш бурный век – это все, если не больше. Я так считал, будучи преданным служащим «Постер энд Постер». Чикаго такой беспокойный город, что не оставляет времени на чувства, если хотя бы на миг отвлекся от главного, зазевался, пиши, пропало. Тебя опередили и смешали с дерьмом. Конкуренция. Обществу нужны люди создающие продукт, а иначе… Ну да, примерно так. Все это время один мой глаз был прикован к телевизору, где в разгаре шла запись хоккейного матча «моих любимых ястребов», и хотя родом я из Оклахомы, предпочитал болеть за местных. Корпоративная этика, что делать, 90 процентов служащих «Постер энд Постер» болеют за Чикаго. В телевизоре кого-то сшибли, завязалась потасовка. Все равно не успею досмотреть. Надо как-нибудь узнать результат вчерашней игры, на работе могут пристать с вопросами, необходимо купить спортивную газету, чтобы даже в мелочах выглядеть компетентным. Застегивая на все пуговицы свою белую рубашку, другим глазом я наблюдал в зеркало, как отражение Синтии пытается совершить невероятное, разгладить скомканную простыню при помощи человеческих рук.
– Дай что-нибудь почитать на дорожку, – попросил я. – Последний детектив был просто… ух…
«Только бы не спросила, о чем он»,– подумал я про себя, и еще раз с тоской – « Мне еще газету прочитать…»
Синтия у меня девушка серьезная, ей нравится, когда я читаю ее любимые детективы, ненавижу их, почти, как и «ястребов».
Синтия быстро глянула на меня – я не оценил этот взгляд, как выяснилось потом, зря – и произнесла:
– Будешь уходить, возьми в прихожей на столике.
– Угу, – буркнул я, пытаясь причесаться. – Все, я помчался!
Синтия не ответила, видимо, она уже была в ванной. В прихожей со столика я взял толстую серую книгу, отличавшуюся от столь любимых мною детективов не только объемом, но еще и обложкой – ее, по сути, не было, вернее она была, но только без рисунка и названия. Рядом лежали неброские брошюрки, из тех, что распространяют на улицах адепты разных церквей. Поморщившись, я вскользь прочел: «Новая Церковь», что в данный момент было совсем не интересно. О книге же я сначала подумал, что это какой-то технический справочник. Немного скривившись про себя, я сунул книгу в портфель, времени на то чтобы обращать внимание на пустяки, не было. Да я педантичен и этим горжусь!
«Вечно Синтия пытается приобщить меня к прекрасному, – думал я, спускаясь в лифте на первый
