районе Парижа, в Сен — Дени, где находится базилика с прахом Карла Мартелла, остановившего в 732 г. в битве при Пуатье продвижение арабов, 30 % населения — мусульмане и только 15 % — католики, но при этом даже в частных католических школах 70 % — дети из мусульманских семей. Среди мусульман — школьников о важности религии в своей жизни говорят в два раза больше детей, чем среди белых французов. Трудно представить, как Ватикан будет решать эту проблему в условиях продолжения курса мультикультурализма, поощрения миграции и т. п. В этой ситуации экуменизм, похоже, представляется для папства спасительным кругом для сохранения — нет, не веры, а власти.
Заключая, остаётся повторить слова, сказанные в конце Предисловия к первому тому о том, что несмотря на все различия, у личностей, которым посвящён данный сборник, есть ряд общих черт. Кроме личностей здесь был рассмотрен и ряд организаций, структур: структуры сквозь призму личностей, личности с их биографиями — сквозь призму структур. А завершить я хочу фразой Б. Дизраэли, вынесенной А. В. Багаевым в качестве эпиграфа к его работе: «Забудьте историю, читайте лучше биографии, ведь только в них и отражена безо всяких мудростей настоящая жизнь». Жизнь личностей, персон, а потому — De Personae / О Личностях.
А. И. Фурсов
ВЗЛЁТ И ПАДЕНИЕ СУБХАСА ЧАНДРЫ БОСА
К. А. Фурсов
Фурсов Кирилл Андреевич — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института стран Азии и Африки МГУ имени М. В. Ломоносова
Введение
Субхас Чандра Бос (на его родном языке бенгали — Шубхаш Чондро Бошу)[1] — исключительно любопытная и неоднозначная фигура. Как справедливо выразился один из биографов Боса, его внучатый племянник, известный историк и член индийского парламента Сугата Бос (бенг. Сугото Бошу), жизнь двоюродного деда кажется ему «призмой, сквозь которую отразились все противоречивые силы мировой истории первой половины XX в.»[2]. Этот человек в 1930‑е гг. был одним из лидеров Индийского национального конгресса (ИНК), пожалуй, не менее влиятельным и популярным, чем сам Джавахарлал Неру, в отличие от большинства индийских националистов много поездил по Европе и хорошо разбирался в международных делах, стал единственным индийским политиком, который был избран председателем ИНК вопреки (!) воле Ганди. В годы Второй мировой войны Бос после драматичного побега из — под ареста в Калькутте пытался завоевать для Индии свободу, заключив союз с державами «оси» и действуя сначала в Германии, а затем в оккупированной японцами Юго — Восточной Азии, где выковал боеспособную армию из индийцев, противопоставив её военной машине Британской империи.
Среди индийских историков есть те, кто признаёт достоинства и достижения Боса, но сокрушается по поводу факта его сотрудничества с нацистским блоком. Однако для большинства индийцев Бос входит в пантеон важнейших политических деятелей страны, ну а в исторической памяти соотечественников — бенгальцев он фигура просто сакральная, равная великому поэту и писателю Рабиндранату Тагору (бенг. Робиндронатх Тхакур, 1861–1941). Разделённая ныне политически, Бенгалия — страна с древней и богатой историей и культурой, а язык бенгали стоит на седьмом месте в мире по числу носителей — около 300 млн. человек (русский — на восьмом). Бос популярен прежде всего в индийском штате Западная Бенгалия, хотя уважают его и в восточной части страны, т. е. в соседнем государстве Бангладеш. Популярность Боса очевидна, если хотя бы просто пройтись сегодня по улицам Калькутты (бенг. Колката) и взглянуть на висящие портреты Боса и воздвигнутые ему памятники. Есть даже более наглядные вещи. Как известно, международные аэропорты обычно называют в честь политических деятелей первой величины: аэропорт им. Имама Хомейни в Тегеране, Индиры Ганди в Дели, Сукарно — Хатты в Джакарте и т. д. Чтобы очертить место Боса в общественно — политическом и историческом сознании бенгальского народа (и не только его), достаточно сказать, что его имя носит международный аэропорт Калькутты.
Между тем в глазах западных людей вообще и историков в частности Бос остаётся по большей части коллаборационистом, который безнадёжно запятнал себя сотрудничеством с нацизмом, фашизмом и японским милитаризмом. Для восприятия Боса на Западе характерна неполнота знания о нём. «Это такая неполнота, одна из причин которой — отказ взглянуть»[3]. Как отметил другой видный биограф Боса, на этот раз его однофамилец бенгалец Михир Бос, «ни консервативные, ни либеральные историки не готовы принять его как бескомпромиссного патриота, а не фашистскую марионетку. В написании истории индийской борьбы за свободу авторы часто демонстрируют неловкое стремление быстро миновать то, что они очевидно считают незавидной деятельностью Субхаса Чандры Боса»[4]. Для Запада факт сотрудничества этого политика с державами «оси» перевешивает все остальные аспекты его деятельности. А может, дело скорее в том, что Бос был одним из наиболее последовательных борцов с Британской империей и — в отличие от Ганди и Неру — никогда не шёл с ней на компромиссы?
В советской и российской индологии отношение к Босу двойственное. С одной стороны, историкам импонируют его левые взгляды и радикализм. С другой стороны, граждане страны, пережившей Великую Отечественную войну, не вправе закрывать глаза на факт союза Боса с агрессорами, хотя этот союз, во — первых, был тактическим, а во — вторых, не был направлен против СССР.
Историки Британской империи нередко отмечают, что она создала свою демонологию — череду образов исторических деятелей, которые особенно упорно противодействовали её экспансии. Из деятелей афро — азиатского мира в эту демонологию были включены такие фигуры, как правитель южноиндийского княжества Майсур конца XVIII в. Типу Султан (самый непримиримый враг Ост — Индской компании в её «собирании земли индийской»), военный лидер Египта конца XIX в. Араби — паша (пытался дать отпор британской оккупации), религиозный лидер Сомали начала XX в. Мухаммад бин Абдулла Хасан (за стойкое сопротивление британцам получил от них прозвище Безумный Мулла), второй президент Египта Гамаль Абд — ун — Насыр (национализировал главную транспортную артерию империи Суэцкий канал) и другие. Все эти люди заработали активное неодобрение британцев — своих современников и их потомков — тем, что посмели не принять британского диктата (пусть далеко не всегда успешно). Бос не только стоит в череде этих фигур, но и занимает среди них одно из самых видных мест. По мнению выдающегося отечественного индолога Леонида Борисовича Алаева, «личность эта крайне противоречивая, его реальное значение в деле освобождения Индии может быть предметом дискуссии, но тем важнее нам знать о нём как можно больше»[5].
Настоящая монография не претендует на то, чтобы быть полной биографией Боса. Свою задачу я вижу в том, чтобы познакомить
