Даже спустя много лет, пока оно беспрерывно лилось мне на голову. Тогда я часто мечтал о том, как стану известным писателем. Может, наконец, соберу свою рок-группу. И вот это случилось. Меня читают тысячи людей, может даже миллионы. А «My room in hell» не самая популярная группа на Земле, но у неё много фанатов по всему миру. Вроде бы «ДА!», всё сбылось. Только дерьмо никуда не делось.
– Ты никогда не говорил, откуда взялась твоя рок-группа? Никто даже не знал, что ты умеешь петь.
– Наверное, потому что раньше я только подпевал, когда громко слушал любимую музыку. – Я улыбнулся в надежде, что Софья мне ответит, но её губы остались крепко сомкнутыми. Я вообще забыл, когда она в последний раз улыбалась. – На самом деле, не я собрал нашу рок-группу. Зевс, Кира и Дана уже были вместе. Им были нужны только басист и парень, который хоть немного умеет петь. Кира нашла меня. А потом к нам присоединился Иннос, и мы приступили к записи первого альбома, отыграли пару концертов, ну и понеслось…
– Кира, значит…
Твою мать, Софья, как знал, что ты зацепишься именно за это.
– Она проявляла симпатию к тебе?
– Да. Вроде бы. Мне она тоже нравилась.
– Но кое-что тебе мешало. Ты выстроил вокруг себя стену. И сделал это не просто так.
Где найти истину в этом мире? Каждый человек коверкает её так, как ему выгодно. Даже самый любимый человек обманывает вас. Даже ваш разум обманывает вас. Потому что им так проще.
Лишь освободившись и вознесшись над материальным миром, вы увидите истину, настоящую и чистую. Увидите, кто лгал вам, и зачем он это делал. Но тогда всё это уже будет неважно. Ложь останется пережитком низменного существования.
– Как она поживает?
Я вопросительно посмотрел на Софью, прикрывая рот рукой.
– Ты понял, о ком я говорю.
– Не знаю, я давно её не видел.
– Ложь. – Она язвительно улыбнулась, уличив меня в этом. – Ты знаешь о ней почти всё. И даже сейчас, когда вы так далеко друг от друга…
Почему то сейчас мне хотелось думать о чём-то другом. Вернее сказать, я боялся думать о ней. Я боялся, что Софья каким-то образом сможет прочитать мои мысли. И вряд ли это была простая паранойя.
– Я редкостный неудачник, не правда ли? У неё всё хорошо. Она, наверное, уже и забыла обо мне. А я до сих пор интересуюсь, как она поживает.
– Ты сам загнал себя в этот тупик.
– Да, это было добровольное решение. Я ни о чём не жалею.
Не знаю, насколько искренне звучали мои слова в этот момент. Мне просто хотелось услышать от Софьи хотя бы пару слов с каплей жалости. Но она чувствовала, что я хочу этого, и не поддавалась.
– Так и случилось, как я предсказывал. Она нашла человека, рядом с которым чувствовала себя счастливой. И я был рад за неё, но не мог больше находиться рядом. Слишком уж было больно. И я ушёл.
Я всегда гордился тем, что не создавал себе идолов. Но не заметил того, как превратил в идола тебя.
Ты не виновата в этом. Как и в том, во что меня превратила.
Я был всего лишь бездомным псом, которого ты единожды приласкала, заполучив мою преданность на всю жизнь. Стоило тебе покинуть меня на несколько дней, я тосковал так, будто ты ушла навсегда. И, не смотря ни на что, я не мог сдерживать радость, когда ты возвращалась.
– Почему она, Рейн? Чего в ней было такого особенного?
Я заведомо ненавидел этот вопрос. Он разрушал беспричинность высшего предназначения, сужал рамки жизни до истоков и последствий, обесценивал наличие эмоций и чувств. Я хотел, чтобы моя любовь оставалась данностью.
– То, что она просто была собой. Когда меня окружал мрак, и я даже не знал, что жизнь может быть иной… Она показала мне обратную сторону. От неё я узнал, что у человека могут быть мечты и цели, и что он может дотянуться до них. С ней я узнавал жизнь, не отвлекаясь на мелочи. И в какой-то момент понял, что люблю её сильнее, чем кто-то смог бы полюбить.
– И тогда всё стало ещё хуже, чем было.
Я поднялся со своего кресла и начал расхаживать по кабинету. Мне в глаза вдруг бросились мелочи, которых я раньше не замечал. На книжных полках стояли книги, о которых я не помнил, когда их купил. Может даже и не слышал о них никогда.
– Мы много времени провели вместе. Наверное, я даже могу назвать его счастливым. Но для меня это счастье было ослепляющим, отупляющим… Рядом с ней я чувствовал, что всё хорошо, что мне не нужно большего. Но стоило нам расстаться хоть на несколько минут, как этот мир вновь погружался во мрак, открывал мне своё настоящее лицо.
Я стоял позади Софьи и пытался вспомнить авторов, чьи книги стояли на моих полках, но эти имена ничего мне не говорили. Моя подруга продолжала внимательно меня слушать, не поворачивая головы. Я вернулся назад, в своё кресло.
– Я стал кем-то вроде неизлечимо больного, которого невозможно спасти от мучений, но можно их временно облегчить. Она была моим морфием.
– Что ты чувствовал, когда покинул её?
– Пустоту. Хаос. Непонимание, что делать дальше и куда двигаться. И я знал, что так будет, ещё до того, как это случилось. Знал, что для неё это будет просто грустное событие, которое она сможет быстро пережить, а для меня – потеря смысла, потеря всего, что обрёл.
– И ты пытался заполнить эту пустоту.
– Да. Другими людьми. Теми, кому нужна была поддержка. Они могли открыть мне всё. Но я не мог открыться им. Я не чувствовал той близости, которую искал.
– Чем же это обернулось в итоге?
– Ничем хорошим.
Я прикрыл глаза ладонью.
Для некоторых из этих людей я стал чем-то вроде символа зла. Чьё имя теперь они даже не хотят называть. Просто потому что им было проще ОБВИНИТЬ меня, чем ПОНЯТЬ. А я всего лишь искал каплю заботы, немного доброты и доверия. Просто хотел знать, что они всё ещё остались в этом мире. Они остались, но я не мог их найти. Потому что моя сущность искажала жизнь вокруг меня.
И что же я сделал в ответ?
Я создал своё чудовище.
– Знаешь, Софья, я что-то устал. Мне нужно размять ноги и подышать свежим воздухом.
