которой сумеет далеко не каждый. А именно… я тебе намекаю-намекаю… События… Десятилетней… Давности.
Он произнёс эти слова чётко, раздельно, роняя их передо мной как гири.
— Что на это скажет твой оракул?
Я достал чётки.
Для тех, кто, может быть, не знает: это не простые чётки. Они могут быть использованы как оружие. И ещё их можно употребить как гадательный инструмент. Их мне когда-то, десять лет назад, подарил сам Хэбруд.
— Ну-ка, ну-ка…
Я встряхнул чётки меж ладоней и, приплюснув, уложил ему на стол.
— ЭСПЕС! — увидел он это слово, но мне оно было незнакомо.
— На одном из древних языков это слово означает "Надежда"! — пояснил Хэбруд. — Что ж, это хороший знак…
— Именно ты, — так же чётко продолжил он. — Именно ты пребывал в те дни в самой горловине мясорубки судеб. Ты наблюдал всё. Ты был свидетелем всех тех событий.
— Ну, не всех…
— А ты не скромничай. Ты был одним из заложников, спасая которых высадился на берег Таргрек. Ты хорошо знаком с Гриосом, кавалеристы которого, мстя за своих соплеменников, устроили резню в Коугчаре. Ты видел и тех… Генерала Ремаса, Кураду, Хорбена… невольным убийцей которого ты явился. Ты, хотя бы отчасти, был участником сражения при Урсе. Ты сражался и любил, любил и сражался…
— Ну, так уж и сражался…
— Да, тебе было всего пятнадцать… Но ведь ты не беспамятный, и многое понял и оценил. А то, чего ты не видел, наверняка доскажет тебе отец.
Это был нечестный удар, и он знал об этом.
— Хэбруд! Давай напрямую. Ты хочешь помирить меня с отцом?
Тут он сдёрнул с глаз очки, встал и заходил по комнате.
— Да! И это тоже!
— И мне небезразлично, — продолжал он, — что два неглупых человека, которые к тому же отец и сын, пребывают в каких-то непонятно глупых, несуразных отношениях! А коли так совпало… — вновь нацепил он на нос очки и вновь поглядел на меня взглядом спрута. — Мне бы очень хотелось, чтобы ВЫ… Тинчес Даурадес… немедленно… сегодня же, сейчас же!.. отправлялись в Коугчар и привезли бы мне в скором времени обширнейший материал воспоминаний о тех событиях. Наличие иллюстраций приветствуется! Вам всё понятно?
Так я, спустя двое суток тряски в дилижансе… о Господи, а ведь когда-то мне было так просто и привычно проделать этот путь пешком!.. вновь оказался в Коугчаре.
2
С отцом мы пообщались очень сухо, и я ушёл жить к Тиргону и Кайсти.
Былое наше братство распалось. Йонас резал кожи на Кайратоне. Близнецы Марис и Макарис нанялись в армию. Маленькая Арна — та, что была так похожа на мою Айхо, — удачно вышла замуж и растила второго ребёнка. Ангарайд ходил в море с рыбаками, жившими в посёлке севернее Коугчара и, по слухам, бороздил Такканский залив совместно с моим старым знакомым Таппи… Да и сами друзья мои были более заняты делами дома, нежели могли уделить достаточно времени и внимания случайному гостю.
Словом, переночевав и закусив, я захватил с собою посох Таргрека, блокнот и карандаш, и отправился к морю. Мне хотелось ещё раз посетить Ступню Грена Какотиса, где я впервые вёл беседы с Отшельником.
Холодные и прозрачные, весенние волны ложились у моих ног. Я не удержался и, по старой памяти, окунулся разок в море, и толща океана приняла меня в ледяные объятия… Вышел на берег, чувствуя необыкновенный жар и покалывание во всём теле. Всё-таки не пропала ещё былая закалка. Одевшись, двинулся дальше вдоль берега, по дороге шевеля посохом выброшенный на берег плАвник.
О чём я размышлял в те минуты? Да о жизни своей нескладной размышлял. Всё, вроде бы, правильно, и ты при деле. Малюешь картины, лепишь гипсы, и даже стал известен. И заработок неплохой, и друзья всегда помогут.
Но что-то былое ушло, и ушло, скорее всего, навсегда.
Вот море. Оно такое же, каким было и десять, и миллионы лет назад. Вечное, неутомимое в своих приливах и отливах, штормах и грохоте волн, и пене, и чайках, и глубинах, и мелях, и неодолимом упрямстве в стремлении сокрушить береговые камни…
Да, я тоже упрям. "На тебя где сядешь, там и слезешь", говорит отец, и первый же наталкивается на это треклятое упрямство. Бывает… Два близких по духу человека не всегда способны ужиться в одном гнезде.
Да, мне не впервой бороться с морем, однако…
Моя Айхо давно замужем и проживает у отца, в Ихисе. Арна… как она была на неё похожа… Но, как говорил великий мудрец Гер Оклит, в одну и ту же воду два раза не входят… Тайри, что растит моего ребёнка (я даже не знаю — мальчика, девочку…) где-то на далёком Анзурессе…
И, по сути дела, ты остаёшься один.
И только море с тобою вечно.
Здесь я вдруг вспомнил, что затеял эту прогулку по берегу для того, чтобы набраться вдохновения, а заодно обдумать план своих писаний. Своих "мемуаров"… Как будто мне сейчас не лишь двадцать пять, а все семьдесят.
О великий Бальмгрим, пошли мне вдохновение!!!
Мой посох наткнулся на что-то твёрдое, углом торчавшее из песка. Я пошевелил этот предмет и обнаружил шкатулку.
Она была невелика, где-то в полторы ладони длины и ладонь в ширину. Я просунул нож между створками и хлипкий замочек тут же сломался.
Передо мной, в набухшем от морской воды красном бархате, лежала серебряная фляга. Фляга была плоской и чуть изогнутой — из тех, что носят в заднем кармане штанов. Внутри неё булькало; судя по весу, она была полна почти на две трети.
По серебряной плоскости фляги шла надпись квадратами тагркосских букв:
З А Г А Д А Й Ж Е Л А Н И Е!
Что могло находиться внутри? Наверняка не яд. Яды не готовят в количествах, способных свалить с ног лошадь. Скорее, это что-то спиртное, крепкое. Что, впрочем, кстати.
В котловине меж скалами, именуемой Ступнёй Грена Какотиса, я развёл костёр из плавника. Не думал я в ту минуту ни о взаимоотношениях с отцом, ни о задании Хэбруда, ни, конечно, о том, что место это считалось нечистым — ибо пропадали там люди…
Мне очень хотелось узнать, что именно содержала таинственная фляга.
Однако, по старой привычке торопиться медленно, я вначале дал огню разгореться, затем подстелил на камень плащ, набил табаком трубку и не спеша сделал пару затяжек. Потом, словно бы вспомнив, извлёк из кармана флягу.
З А Г А Д А Й Ж Е Л А Н И
