чём ты думаешь? – спросила Эльза, повернувшись на бок и пытаясь проследить направление его взгляда.
– О том, что мир не такой, как нам кажется, – ответил Эван, подтянув шкуру к самому подбородку.
– А какой?
– Не знаю.
– Это ты из-за Линн?
– Не знаю.
Эльза оттолкнула его от себя, резко поднялась и села. Её нечёсанные волосы рассыпались по голым плечам, шкуры упали вниз и пышные, но бесформенные груди заколыхались прямо перед глазами Эвана.
– Зато я знаю! – воскликнула она и глаза её расширились и потемнели, из серых превратившись почти в чёрные. – Ты был с ней! Что молчишь?! Она лучше меня?! Да?! Отвечай!
Да, Линн пожалуй была лучше, подумал Эван. Тоньше, изящней, и зад у неё был не такой жирный. Да и характер покладистый, не то что у Эльзы. Но вслух он этого разумеется не сказал.
– Глупости, – ответил он, снова глядя на пузырящуюся под ударами дождевых струй водную гладь.
– Ах глупости! Да ты ведь даже не смотришь на меня, негодяй!
Эльза отбросила шкуры и уселась ему на живот.
– Если бы меня отдали богам вместо неё, ты точно бы не жалел! – сжав губы, сказала она.
Эван задумался. Сожалел ли он о том, что ушла Линн? Наверное да. Но другие мысли занимали его голову не меньше: например, когда наконец закончится дождь и можно будет отправиться на охоту. Если бы на месте Линн оказалась Эльза вряд ли было бы по другому.
– Я бы жалел, – ответил он.
– Врёшь!
Эван пожал плечами. Ему было всё равно что думает Эльза. Они росли вместе, повзрослели и как-то само собой случилось, что он увидел в ней женщину, а она в нём – мужчину. Ему с ней было хорошо. Но были вещи поважней. Например, дождь, который всё не заканчивался.
Вдруг новая мысль пришла ему в голову.
– Если бы боги выбрали тебя, ты бы сопротивлялась? – спросил он.
– Что? – Эльза застыла и лицо её теперь вместо гнева выражало полное недоумение. – Как можно сопротивляться воле богов? Дождь идёт, солнце всходит и заходит, люди рождаются и умирают по воле богов. Как можно этому противиться? Как можно это изменить?
– Боги выбрали Линн. Но Линн могла бы убежать.
– Ты дурак, Эван! Убежать в лес и стать обедом для диких зверей?
– Да, это хуже. Наверное, хуже.
– Ты совсем ненормальный! Ненавижу тебя!
Эльза вскочила, завернулась в шкуру и побежала прочь. Её босые ноги по щиколотки утопали в грязи, а струи дождя хлестали по плечам и спине.
Эван сел. Если бы не дождь, может быть он пошёл бы за ней следом, но сейчас ему не хотелось снова мокнуть. Он даже решил не идти домой, а лечь спать здесь, в амбаре.
А наутро тучи наконец рассеялись и над деревней ярко засветило солнце.
***
Деревня представляла собой четыре ряда хижин, полукругом протянувшихся вдоль берега бухты. Хижины – длинные жерди, связанные друг с другом верхними концами, накрытые листьями папоротника, дёрном и шкурами морских животных. По одну сторону от них засыпанный крупной галькой узкий пляж, по другую – стена сплёвшихся друг с другом деревьев. Лес наступает на посёлок, подбирается к хижинам, нависает над ними и каждую весну приходится снова и снова рубить молодую поросль.
Ровно по центру полукруга между хижинами есть разрыв – выложенная плоскими камнями площадка, посреди которой возвышается Ин-ну. Здесь же находится жилище шаманки и её помощниц. Помощниц шаманка выбирает себе сама из числа молодых девушек, одна из которых потом сама станет шаманкой.
Сколько всего людей живёт в деревне точно неизвестно. Может двести, может триста. Однажды, пару лет назад старейшина Болл решил их посчитать и распорядился, чтобы каждый, кто может ходить, пришёл на площадь и сделал зарубку на длинной жерди, которую специально для этого приволокли из лесу. Но из этой затеи ничего не вышло. Кто-то забыл прийти, кто-то пришёл два раза. Да и посчитать зарубки так и не удалось – после каждого подсчёта выходило то сто девяносто два, то триста пять, потому что считать в деревне толком мало кто умел. В конце концов все посмеялись и разошлись, а жердь так и осталась лежать у края площади, потихоньку обростая мхом.
Знающие люди говорили, что деревне больше тысячи лет. Когда боги лишили людей своей милости и разрушили Поднебесный Город, немногие выжившие спустились с гор и вышли к морю, где и поселились. Море было рядом с посёлком, с южной стороны, а также за лесом на востоке и на западе. А на севере в четырёх днях пути лес упирался в горы. Раньше охотники иногда пробирались туда, но ни одному не удалось достигнуть конца горной гряды. А потом случилось землетрясение, и единственный путь на север, через узкое, глубокое ущелье, оказался завален каменными глыбами.
Никто не знал есть ли где-то ещё другие деревни. Говорили, что люди шли от Поднебесного Города в разные стороны. И может быть кто-то из них поселился в других таких же посёлках, за горами или за необъятным, полным опасностей морем. Но горы невозможно перейти, а море нельзя переплыть. Да и какая разница, ведь у жителей деревни хватало других забот.
Говорят, что первые люди, построившие деревню, сильно страдали от голода, потому что ещё не научились охотиться и ловить рыбу. Они дрались между собой за ту скудную пищу, которую удавалось добыть, и будто бы даже некоторые поедали трупы сородичей, погибших в этих потасовках. Прошло немало лет, пока наконец установился порядок.
Эван шёл вдоль берега, где женщины рылись в прибрежном иле, выбирая улиток и съедобных червей. Чуть поотдаль чернели лежащие у самой кромки воды лодки и возле них суетились и громко кричали рыбаки.
Навстречу Эвану попалась группа юношей его возраста. Один из них окликнул его:
– Эй, Эван, через несколько дней лесные тропы просохнут. Наступит подходящее время для охоты.
В лес ходили поочерёдно отрядами по пять-шесть человек. В одиночку никто не ходил – самому запросто можно было сгинуть так, что и костей потом не найдут.
– Я знаю, – бросил на ходу Эван, – я готов.
Когда он поравнялся с лодками, от возившихся на берегу рыбаков отделился крепкого телосложения парень и быстро зашагал наперерез Эвану.
– Эй! – кникнул он, видя, что Эван не собирается останавливаться.
Парня звали Холк. Когда он встал перед Эваном, было хорошо видно, что он на голову выше и заметно шире в плечах. Всю его одежду составлял обёрнутый вокруг бёдер кусок акульей кожи, поэтому ничто не скрывало хорошо развитые мышцы. Холк был
