Го-гона. — Нашли вчера серебряную пудреницу?
— Спасибо, Гогона, все у меня хорошо, и пудреницу я нашла, — ответила Пати и опять покраснела.
— Вы куда идете? Хотите, я вас провожу, — предложила Гогона и, не дожидаясь ответа, спрыгнула с ходули на землю.
— А ты проваливай, глаза б мои тебя не видели! — бросила она, проходя мимо меня, и быстро догнала Пати.
Та не стала возражать, что Гогона пошла рядом, и я подумал: «Да, видно, она и вправду неплохая!»
Еще с дороги я увидел далеко в поле белую подвижную точку. «Ага, Тухия уже там!» — подумал я. Где увидишь Толию, белую дворняжку, там ищи и Тухию. Это были неразлучные друзья. Тухия вечно грыз что-нибудь — кусок мчади, кукурузной лепешки с сыром или мясом, — и по-братски делился с собакой.
А я не очень любил Толию. При ней даже в шутку нельзя было побороться с Тухией. Она сразу же начинала отчаянно лаять и кидалась на меня. Она мешала нам даже в чижа играть.
Тухия и Буду всегда играли против меня и Гочи. Если случайно выигрывали они и Тухия садился на меня верхом, собака визжала от радости и, закрутив хвост колесом, носилась вокруг нас. Но Гоча мог обыграть нас всех с закрытыми глазами. И вот как только Тухия подставлял мне спину, я сразу взбирался к нему чуть ли не на плечи, чтобы собака не отгрызла мне ноги. А шерсть на ней вставала дыбом, она рычала, лаяла и, оскалив зубы, кидалась на меня, когда я спрыгивал на землю; правда, тут же и отходила, словно поняв, что это всего лишь игра.
Развалившись в траве, Тухия грыз мчади, отламывал куски и бросал то влево, то вправо от себя. Собака без устали, с веселой готовностью кидалась из стороны в сторону.
Буду, как обычно, упражнялся в игре. Он трусил по лугу со свежеобструганной битой и упрямо колотил по чижу. Раз семь ударит, бедняга, прежде чем удастся подбросить чижа и отбить хотя бы шагов на шесть.
Гочи не было.
Я хотел обойти поляну стороной, но Буду побежал мне навстречу.
— Нет, Гогита, ты от меня не уйдешь!
— Чего тебе?
— Тухия! — завопил Буду.
Тухия, задыхаясь от смеха, отбивался от вцепившейся в штанину собачонки и, должно быть, не слышал Буду.
— Тухия! — крикнул Буду громче. — Оглох, что ли?
Тухия не спеша приподнялся, сел, бросил собаке последний кусок лепешки и сделал вид, что встает. Но снова растянулся на траве, положив ноги на спину Толии.
Со стороны двора Цетерадзе донеслось тихое посвистывание.
— И Гочу не пущу! — крикнул Буду и кинулся наперерез Гоче.
Гоча, насвистывая песню и покачивая в такт головой, поравнялся с Тухией.
— Чтоб тебя собаки загрызли, Тухия-разиня! — сказал он, проходя мимо.
Тухия приподнял голову:
— Привет! — и снова погрузился в траву.
Все так же насвистывая, Гоча направился ко мне.
— Заткнись! — на ходу бросил он Буду и обернулся ко мне. — Ты хоть понял, чего ему надо?
— Да кто его поймет!
— Не пущу вас, и все! — надрывался Буду. — Давайте играть, а то вчера…
— Что вчера?
— У него со вчерашнего спину ломит, вот что, — объяснил я. — Ну и потаскал он нас!..
— Эй, Тухия! — позвал Гоча.
Тухия приподнялся, но собака опять вцепилась ему в штанину.
— Тухия! — заорал Буду так, что собака невольно разжала зубы.
— Вам что, невтерпеж? — спросил я.
— Сыграем, если хотите! — отозвался Тухия и отпихнул ногой собаку.
— Если вы хотите, а не если я хочу!..
— Да, хотим, хотим. И я хочу, и Тухия! — опять раскричался Буду, ища глазами чиж, валявшийся где-то в траве.
— Кому начинать?
— Бросим жребий.
— Не надо, — возразил Гоча, — пусть начинают, раз они вчера проиграли.
— Мы начинаем, мы начинаем! — обрадовался Буду. — Становитесь, становитесь, только назад, подальше! Эй, Тухия, гляди! Подальше, подальше отходите! Гогита, не становись на черту!
Он вертел в руках белый чиж, замахивался битой, кричал, чтобы мы отошли, снова готовился бить, но, опасаясь, что мы перехватим чижа, опять заставлял нас отступать. Несколько минут топтался он на плешивом пятачке, с которого всегда начиналась игра — потому-то там ни летом, ни зимой не росла трава.
— Да бей ты, размазня! Долго нам тут стоять!
— Пробью, пробью, не торопите под руку! Тухия, а может, ты первый пробьешь?
Тухия с безразличным видом держал за ухо собаку. Буду наконец повернулся к нам и ударил по чижу.
Я вскинул обе руки и подпрыгнул, но чиж упал, проскользнув у меня между пальцев.
Гоча измерил на глаз расстояние от Буду до чижа и сказал:
— Пусть кидает биту.
— Может, допрыгнем? — предложил я. Очень уж близко лежал чиж.
— Пусть кидает, все равно промажет.
— Посмотрим, кто промажет, — замахиваясь битой, кипятился Буду, — посмотрим…
Неловко брошенная бита перевернулась в воздухе, ткнулась одним концом в землю и, не задев чижа, легла рядом.
— Что я говорил! — заметил Гоча.
— Ну, Тухия, теперь ты попробуй! — сказал я и бросил Тухии биту и чижа.
— Этот такой же мазила, — махнул рукой Гоча. — Два сапога…
Тухия подобрал биту; чижа, отлетевшего подальше, ему принесла собака: Толия знала, что, если бита в руках у хозяина, значит, и чижа нужно нести ему. После этого она садилась рядом и следила за каждым его движением. Только Тухия пошлет чижа в воздух, как собака уже смотрит на наши руки: как бы мы не поймали его. Когда же Тухия, отмерив шаги, старался подбросить чижа в воздух, собака уже неслась вдоль по лугу.
Пришла очередь Буду подбадривать Тухию. Он прыгал и кричал:
— Бей, Тухия! Ну-ка, дай им!
Но Гоча на лету перехватил чижа, и Тухия с Буду побрели за черту.
— Чур, я первый бью, — сказал Гоча и стал на вытоптанный пятачок.
Собака тихо отошла подальше от играющих и легла в траве.
— Толия не в духе! — заметил я.
— Знает, как туго придется сейчас хозяину.
— Ничего у вас не выйдет! — буркнул Буду, но не успел он и глазом моргнуть, как чиж промелькнул у него над головой и улетел далеко от плешивой площадки. Не то что в три, а и во все шесть прыжков Буду не допрыгнул бы до него.
— Бросать биту? — спросил Гоча, зная, что, если он не кинет сразу, Буду начнет канючить.
— Бросай! — согласился Тухия.
Буду в сомнении покачал головой.
Гоча умело бросил биту. Как бы скользя по воздуху, она долетела до чижа, плашмя упала на него, подпрыгнула и перевернулась.
— Хорош! — похвалил я.
Гоча подобрал биту и измерил расстояние до чижа.
— Раз, два, — считал Буду, шагая след в след за Гочей, —
