но меня просто отпихнули. Но моя участь тоже была уготована. Пришла какая-то женщина и увела меня работать, так как не хватало рук. Так я стала медсестрой, даже приняла участие в нескольких операциях, помогая врачам. Не переставая, думала о Саше, ведь я не знала, куда его отправили. Сердце у меня было не на месте, и я ждала, когда весь этот непонятный ужас закончится, потому что это было явно не сном, а сущим кошмаром. Раненых привозили всё больше, что все койки были заняты. На них было невозможно смотреть, но они нуждались в нашей помощи.
Прошло уже 2 года, а от Саши ни весточки. Я уже думала, что он вернулся в наше время, и смирилась со своей участью, но вот его привезли подстреленного, и я не смогла удержаться от слёз. На его грязном угрюмом, скорченном от боли лице просияла улыбка при виде меня. Я не отходила от Саши ни на минуту, пытаясь поднять его на ноги. Рядом со мной он быстро пошёл на поправку. Мы оба верили и надеялись, что скоро это закончится, и мы вернёмся домой.
Саша поправился, и ему дали небольшой отпуск, который мы решили провести вместе, решая проблему со временем. Мыслей было ноль. Наши совместные дни подходил к концу, а мы так ничего и не придумали.
Через год Саша вновь попал в госпиталь, но уже с более тяжёлым ранением. Ему сделали операцию, но легче не стало. Я молилась, чтобы он выкарабкался, но это не помогло. Саша умер на моих руках. А ведь мы с ним мечтали о семье, о детях. Он ждал, когда я окончу университет, чтобы сделать мне предложение.
Я попросила похоронить его как полагается. Мне было невыносимо. Я не верила, что больше никогда не увижу его весёлых озорных тёмно-зелёных глаз, которые смотрели на меня с любовью и теплотой; не притронусь к его телу, а он не заключит в своих крепких объятиях и не прикоснётся ко мне манящими и желанными губами; не смогу взъерошить ему волосы (что хоть Сашу раздражало, но он всё равно позволял это делать). Я пыталась наложить на себя руки, но меня вовремя нашли и успели спасти.
Наступило 9 мая 1945 года, а на моей душе скреблись кошки. И тут произошло чудо. Я вернулась в наше время. Так для меня это осталось загадкой. Саша остался там, но он навсегда в моём сердце. На месте, где мы его захоронили, ничего не было, но я по сей день прихожу туда в день смерти моего солдата, кладу цветы и часами сижу на сырой земле, разговаривая с ним. Я уверена, он меня слышит. Сейчас мне 40 лет, но я так и живу одна. У меня остались лишь воспоминания. В университет я не вернулась, хотя была лучшей ученицей, а лишь заочно переучилась и стала преподавателем химии в школе. Жизни как таковой у меня нет. От той озорной девушки ничего не осталось. Лишь пустота…
– А куда делось письмо? – спросила я, пока Екатерина Николаевна протирала платком заплаканные глаза.
– Письма не было. На столе я обнаружила лишь конверт. Мне даже нечего было предъявить. Все бы посчитали, что я сумасшедшая. Но я очень долго хранила в себе этот груз, а рассказав вам, мне стало чуточку легче.
И после этих слов она поднялась и побрела в глубь парка, а я так и осталась сидеть, всё ещё находясь под впечатлением от услышанного.
