class="p">Я кивнул.
- Очевидно, это был своего рода брачный ритуал. Гордон сказал на суде, что они оба находили этот опыт... возбуждающим.
- Значит, его все-таки судили за ее убийство?
- Нет. Разве я уже не упоминал об этом?
- Ну, а что это за процесс, о котором ты все время говоришь? Боюсь, что проблематичность твоего сценария, Ролли, в том - это блестящий сценарий во многих отношениях - что он просто сканируется не совсем так, как нужно...
- Его судили за другое убийство. Не из-за смерти его жены. Смерть Шантель признали несчастным случаем. В ту ночь, когда это случилось, они оба нырнули с балкона. Но ночь была туманной. Я упоминал, что перила - это оштукатуренный парапет?
- Ты упоминал об этом, - сказала Сильвия.
- Так вот, штукатурку недавно покрасили. Туман увлажнил перила, сделал скользкими. Прыгнув, Гордон прекрасно попал в бассейн. Шантель, однако, поскользнулась. Она упала... головой вперед.
- Ой.
- Вот именно. Гордон выбрался из бассейна и нашел ее распростертой на бетоне с размозженной головой.
- М-м.
- Он был морально опустошен. Он не только был безумно влюблен в нее, но она вдохновила его на создание величайшего произведения искусства, и он чувствовал себя ответственным за ее смерть.
- Как и следовало ожидать.
- "Зеркало" было его последней картиной с ее изображением. После ее смерти он повесил картину на стену своей спальни... он жил с ней днем и ночью. Он почти ничего не делал, только сидел и смотрел на нее. Это продолжалось... довольно долго. Несколько недель. Если быть кратким...
Сильвия бросила на меня взгляд, который, казалось, говорил: Слишком поздно, коротко не получится.
- Гордон чувствовал, что сходит с ума, медленно превращаясь в безумного затворника. Надеясь выйти из депрессии, он согласился дать интервью престижному журналу об искусстве. Интервьюером была Фейс Перселл, довольно яркая женщина сама по себе.
- А, - Сильвия кивнула и налила еще вина в свой бокал.
- Интервью проходило в поместье Гордона в течение целого дня. В какой-то момент он пошел на кухню, чтобы приготовить напитки. Пока он это делал, Фейс воспользовалась возможностью осмотреть дом. Он нашел ее в своей спальне, когда она рассматривала картину.
- "Зеркало", - сказала Сильвия.
- Правильно. До этого он никому ее не показывал... за исключением Шантель, конечно.
- До ее кончины, - добавила Сильвия, легкая ухмылка тронула ее губы.
Я кивнул.
- Картина была слишком дорога для него. И он не хотел, чтобы Фейс тоже ее увидела. Однако, когда он обнаружил, что она смотрит на нее, в ее глазах стояли слезы. Она бесподобна, - сказала Фейс. - Я никогда в жизни не видела такой потрясающей картины. И она все говорила и говорила о том, какая картина замечательная, и какой Гордон гений, и что он не должен держать такой шедевр при себе. Как оказалось, Фейс была не только внештатным искусствоведом, но и владелицей Галереи Перселл. Ты знаешь Галерею Перселл? - спросил я. - На Мелроуз?
- Конечно. Бывала там много раз.
- Так вот, она сказала, что хотела бы выставить "Зеркало" в своей галерее.
- Гордон не согласился, да?
- Он наотрез отказался. Поначалу. В конце концов, однако, она уговорила его. Сказала, что это будет замечательная, последняя дань уважения Шантель. И что она, конечно же, не выставит ее на продажу. Она просто покажет картину в течение двух недель, чтобы собрать толпы зрителей и завоевать известность для своей галереи. Кроме того, она заплатит Гордону десять тысяч долларов за эту честь.
- Это не такие уж большие деньги, - сказала Сильвия.
- Гордон никогда не умел распоряжаться деньгами, - объяснил я. - Среди прочего, он задолжал довольно крупную сумму Налоговому управлению. Десять тысяч долларов показались ему довольно привлекательными. Но дело было не только в деньгах. Фейс убедила его, что будет плохой услугой памяти Шантель спрятать последнюю и величайшую картину с ее изображением. И все же Гордон отказался. Он не мог смириться с мыслью о том, что ему придется надолго расстаться с картиной. Фейс решила эту проблему, дав ему ключ от своей галереи. С ключом он сможет войти в галерею в любое время дня и ночи... всякий раз, когда у него возникнет желание взглянуть на картину. Поэтому он согласился позволить ей выставить ее.
- Не очень умный поступок, как я понимаю.
- Ну, он доверял ей.
- Поверил Вере[1], а? - забавляясь собственным остроумием, Сильвия приподняла брови и уголок рта.
- Ага, - сказал я.
Появилась официантка.
- Вы готовы сделать заказ? - спросила она.
Мы изучили наши меню до появления Гордона Ларю, и Сильвия выглядела готовой.
- Думаю, что отведала бы...
- Давай немного подождем, - сказал я ей. Официантке я сказал: - Сначала я бы хотел еще выпить.
- Текилу с добавлением "Трипл Сек"? - спросила она. - Со льдом?
- Вот именно.
- Сейчас принесу.
- Спасибо.
Сильвия смотрела, как она уходит, явно наслаждаясь видом.
- Дело вот в чем, - сказал я.
Она посмотрела на меня, приподняв брови.
- Я вся внимание, Ролли.
Я слегка наклонился в сторону, чтобы лучше видеть угловой столик.
- Он все еще там, - сказал я.
Сильвия оглянулась через голое плечо.
Какое-то мгновение мы оба наблюдали за мужчиной. На столе стоял напиток, похожий на мартини. Он читал книгу в твердом переплете без суперобложки.
Хватит о нем. Я перевел взгляд на Сильвию и изучил обнаженные склоны под ключицами, глубокое затененное декольте, то, как платье облегало ее груди в шелковых мешочках, открывая каждый изгиб и выпуклость.
Я удивился, почему она надела такое откровенное платье.
Чтобы возбудить и смутить меня, подавить мою стойкость и умерить сопротивление?
Когда она повернулась ко мне, я взял свой бокал.
- Мне почти жаль его, - сказал я. - За исключением того, что он сделал.
- И что же он сделал? - спросила Сильвия.
- Ну, он позволил Фейс выставить "Зеркало" в ее галерее.
- Мы вроде это уже установили.
- Предполагаю, что это было большой ошибкой, - сказал я.
- В любом случае, он ужасно скучал по своей картине, но старался держаться от нее подальше. Видишь ли, он знал, что одержим ею. Это был шанс освободиться от навязчивой идеи. Но он не находил себе места
