Сюзанна посмотрела на свой чай. Еще немного, и он превратится в кусок льда. Сославшись на холодную погоду, хозяйка заменила чаем традиционные напитки — лимонад и шампанское, но чай быстро остывал. А если гости прятались в углу, то слуги не спешили забирать ненужные чашки.
Сюзанна вздрогнула. Такой холодной зимы она не помнила. Никто не помнил. Можно сказать, из-за морозов семейство Баллистеров и вернулось в город так рано. Весь бомонд бросился в Лондон в январе, хотя обычно в это время все еще мирно сидели в деревне. В столицу привлекали зимние забавы: коньки, санки, снег, грядущая ярмарка на Темзе.
Сама Сюзанна считала, что нестерпимый холод, ледяной ветер и снежные сугробы вовсе не повод для светской толкотни, однако она ничего не решала в этой жизни, а потому и торчала здесь, среди заинтересованных свидетелей ее летнего позора. Возвращаться в Лондон ужасно не хотелось, однако родители не приняли отговорок и заявили, что ни Сюзанна, ни младшая сестра Летиция не могут позволить себе пропустить неожиданно начавшийся зимний светский сезон.
А она так надеялась, что можно будет ни с кем не встречаться, по крайней мере, до весны! И вот даже не успела научиться гордо, задирать голову и невозмутимо отвечать на бесконечные вопросы и сочувственные замечания: «Да, конечно, мы с мистером Манн-Формсби решили, что не подходим друг другу».
Чтобы успешно справиться с задачей, надо было обладать немалыми актерскими способностями — все прекрасно знали, что Клайв бросил ее, едва почувствовал интерес к своей персоне со стороны богатых родственников мисс Харриет Сноу. И это притом, что в деньгах Клайв вовсе не нуждался. Его старшим братом был не кто иной, как сам граф Ренминстер, известный своим огромным богатством.
Однако Клайв предпочел Харриет, а Сюзанна оказалась униженной на глазах всего светского общества. Даже сейчас, почти полгода спустя, событие все еще горячо обсуждалось, а леди Уислдаун даже упомянула о нем в своих заметках.
Сюзанна вздохнула и прислонилась к стене в надежде, что непозволительной позы никто не заметит. Леди Уислдаун винить не за что. Таинственная светская сплетница всего лишь повторяла то, о чем говорили все вокруг. Только на этой неделе Сюзанне пришлось принять четырнадцать посетителей и посетительниц, и никому из них не удалось удержаться от упоминания имен Клайва и Харриет.
Неужели эти люди считали, что ей действительно хотелось слышать о появлении пары на музыкальном вечере в доме леди Смайт-Смит? Что ее интересует, как оригинально была одета Харриет, и как во время исполнения Клайв что-то нежно шептал жене на ухо?
И все же сплетники оказались не самыми жестокими из мучителей. Почетный титул следовало присудить сочувствующим — тем, кто смотрел с откровенной жалостью. Как правило, ими оказывались дамы, у которых где-нибудь в Шропшире, Сомерсете или другом отдаленном графстве грустил овдовевший родственник, готовый жениться вновь. Милой мисс Баллистер предлагали встретиться с достойным джентльменом, но только не на этой неделе, потому что как раз сейчас отец семейства провожает в Итон шестерых из восьми своих сыновей.
Сюзанна с трудом сдержала слезы. Ей едва исполнился двадцать один год. Возраст вовсе не критический.
А мерзкая жалость не нужна.
Она больше не могла оставаться в зале и беспомощно наблюдать за Клайвом и Харриет. Родители не хотели ехать домой, но ведь можно было найти тихую комнату и уединиться хотя бы на несколько минут. Если уж суждено прятаться, то лучше делать это разумно. Стоять в углу отвратительно; несколько человек уже успели показать на нее пальцем, а потом, прикрывшись ладонью, что-то многозначительно прошептать своим спутникам.
Она никогда не была трусливой, но всегда здраво оценивала любую ситуацию. Только дурочка способна добровольно отдать себя на растерзание.
Сюзанна поставила чашку на подоконник и обратилась к лорду Миддлторпу с извинениями, хотя за сорок пять минут стояния рядом они едва перекинулись десятком слов. Прошла вдоль стены, надеясь увидеть дверь в холл. Ей уже доводилось бывать в этом доме — в то далекое время, когда благодаря ухаживаниям Клайва ее считали самой интересной и успешной молодой леди в городе, — и она запомнила, что в дальнем конце холла располагалась комната отдыха для дам.
Однако едва она подошла к заветной двери, как оказалась лицом к лицу с… проклятие, как же ее зовут? Каштановые волосы, чуть склонна к полноте… ах да! Пенелопа. Фамилию вспомнить не удалось. Они дебютировали одновременно, но существовали в параллельных мирах — так редко пересекались их пути. С тех пор как Клайв обратил на нее внимание, Сюзанна неизменно оказывалась в центре событий, а Пенелопа… трудно сказать, что делала Пенелопа.
— Не ходи туда, — предупредила она, не глядя в глаза. Так разговаривают только самые застенчивые люди.
Сюзанна удивленно остановилась.
— В комнате отдыха собралось не меньше дюжины молодых леди, — смущенно пояснила скромница.
Весомый аргумент. Меньше всего на свете Сюзанне сейчас хотелось оказаться среди щебечущих девиц, каждая из которых непременно решит, что неудачница убежала от Клайва и Харриет.
Версия, конечно, полностью соответствовала истине, но никак не могла стать предметом обсуждения.
— Спасибо, — шепотом поблагодарила она, искренне удивленная неожиданным проявлением доброты. Летом Сюзанна почти не обращала на Пенелопу внимания, но сейчас тихая, едва заметная девушка спасла ее от неминуемого смущения, а возможно, даже от позора. Мисс Баллистер порывисто сжала тонкую руку новой подруги. — Большое спасибо.
Внезапно ей стало стыдно, что раньше, в дни успеха, она не замечала тихонь вроде Пенелопы. Теперь-то стало ясно, каково стоять возле стены. Грустно, скучно и одиноко.
Однако прежде чем Сюзанна успела что-нибудь сказать, Пенелопа быстро попрощалась и убежала.
Пришлось вернуться в зал. Стоять не хотелось, а потому Сюзанна решила пройтись. Определенной цели не существовало, но она все равно шла, потому что движение естественнее, чем неподвижность.
Человек всегда должен выглядеть так, словно точно знает, что делает, — даже в том случае, если не имеет об этом ни малейшего понятия. Один из немногих полезных уроков Клайва.
Сюзанна настолько глубоко ушла в размышления о собственном достоинстве и методах его сохранения, что страшно удивилась, услышав приятный мужской голос:
— Мисс Баллистер?
Нет, голос принадлежал не Клайву. К ней обращался старший брат Клайва, граф Ренминстер, во всем своем темноволосом, зеленоглазом великолепии.
Высокомерный аристократ никогда ей не симпатизировал. Разумеется, граф оставался неизменно вежливым, но вежливость распространялась на всех окружающих без исключения. А Сюзанна постоянно ощущала решительное предубеждение, твердую уверенность в том, что недостойна внимания блестящего молодого человека.
Зато теперь, должно быть, джентльмен доволен. Клайв благополучно женился на богатенькой Харриет Сноу, а мисс Баллистер никогда не запятнает своим присутствием безупречное генеалогическое древо семейства Манн-Формсби.
