подал голос Дрыщ, – я приехал сюда попариться и пожариться. Мне соперники нахуй не нужны.
– Объясняю правила, – Антон не особо обратил внимание на реплику Валерия Робертовича, – у нас есть три дня. Три участника. У каждого по одному члену…
Да, да, по одному, согласно закивали Витя с Валерой.
– …и призовой фонд в пятнадцать тысяч рублей, любезно предоставленный самими участниками…
Нет, нет, замотали головами сисадмин и аналитик, нет никакого фонда.
– Бля, да вы че? – Антон решил взять коллег на понт, – жалкая пятера за право называться лучшим! Скидываемся и ниибет!
– С зарплаты, – уточнил аналитик. На том и порешили.
– Щяс мы перестаем бухать, – продолжил Антон, – и выходим в народ. Находим среди народа женщин, разводим, шпилим, зарабатывая тем самым баллы. Одна дыра – один балл.
– Не совсем ясно, – аналитик опять за свое, – а если я ее в обе дыры отпердолю? А если вдвоем одну телку в одну дыру, или вдвоем в обе дыры?
– За каждую дыру по баллу. За два смычка и баллы пополам. Документальное подтверждение проникновения в каждое отверстие путем фотографирования оного. Еще вопросы?
У Вити вопросов не было, он уже обувался у двери:
– Щясливо, неудачники!
Это могло означать только одно – соревнование началось.
* * *
Гена сидел на пассажирском сиденье служебной «лады» и злился. Что справедливости в этом мире нет, он понял еще в далеком детстве, когда одноклассники пиздили его за школой и отбирали карманные деньги на завтраки. Потом он вырос и стал полицейским, но справедливости в мире больше не стало. Начальник управления полковник Сивощеков не жаловал Геннадия Ступора, и скорее всего, считал говном, но точно Гена не был уверен. Почему так вышло, тоже оставалось для него загадкой. Может из-за того, что на Генино место должен был придти племянник Сивощекова, но у Гены был свой дядя в Москве, и ситуация решилась в его пользу. А может, потому что на одном из вечеров культуры Гена немного поимел Алену Сивощекову и потом культурно отказал ей в продолжении романа. Но ведь тогда он был не тверез, а она была просто Алена.
Так или иначе, когда его коллеги зашибали прибавку к денежному довольствию на федеральной трассе, он патрулировал деревенские улицы, отслеживая велосипедно-тракторные нарушения. Единственным плюсом в такой службе была Наташа, продавщица в продуктовом магазине «Агриппина». Гена совершенно не мог понять, почему такая девушка до сих пор не уехала в Москву и не стала моделью или там киноактрисой. Он догадывался, конечно, что она высоконравственная девушка, и через постель пройти не готова даже ради искусства и хороших денег. А вот насчет себя Гена не был так уверен. По всему выходило, что его имеют, и имеют неслабо, только вот искусство от этого не получало никакой выгоды, да и сам Гена в общем-то тоже.
– Степаныч, – обратился он к напарнику, – давай, что ли, прокатимся еще кружок, авось хуйло какое порядок нарушает.
* * *
– Федор Никитич, ни в какой долг я вам водку не отпущу, – Наташа крепко держала оборону, – вы и так нам должны больше, чем Греция Евросоюзу!
– Ну родненькая, – взмолился сенегал, – ну последнюю литрушечку, – наличие в этой жизни какого-то евросоюза было для него откровением, а про Грецию он слышал только, что там есть все.
– Даже пробку понюхать не дам, – девушка уперла руки в боки, что означало, что разговор окончен.
Настроение у Никитича упало, а вместе с ним упал и сам Никитич. Он попытался было схватиться за свои усы и подняться на манер Мюнхгаузена, но ничего не вышло. Вдруг чьи-то руки – не меньше двух – подняли его и прислонили к стене.
– Мерси, – сполиглотничал интеллигент-бухарик и повернулся к спасителю. Им оказался мужчина лет тридцати с небольшим, неместный, и разодетый к тому же в дорогие по местным меркам шмотки.
Таинственный незнакомец, мгновенно выяснив сущность Никитича открыл дверь и аккуратно выставил того из магазина, а уже затем направился к прилавку.
Наташа поняла, что это ее шанс и принялась мило улыбаться. Незнакомец оценил этот жест:
– Здравствуйте, красавица!
К Наташе никогда еще не обращались на вы, и красавицей не называли, хотя она и вправду была хороша собой.
– Здравствуйте! – девушка немного смутилась и покраснела для приличия, – за покупками к нам?
«Нет, блядь, посрать зашел» – подумал Антон, но вслух произнес:
– За вами!
– За мной? – еще сильнее удивилась Наташа.
– Ага, – в этот момент Антон представлял собой само очарование с примесью брутальности, – хочу забрать вас в бунгало на берегу тихого океана, любоваться на закат с бутылочкой шираза и омарами, а потом закружить вас в танце.
«Нихуясе» – подумала Наташа, но вслух сказала:
– Нихуясе!
– Меня зовут Антон, – парень был настроен серьезно, – а до скольки вы работаете?
– До шести вообще-то, а сейчас только двенадцать… – неуверенно ответила девушка, – меня, кстати, Наташа зовут.
«Если бы мне это было важно, я бы спросил и сам», – подумал Антон, но для соревнования это не имело значения. Имело значение, даст ли она в жеппу, но об этом пока спрашивать рано.
– Тогда я зайду за вами в шесть?
* * *
Иванов шел по улице, кутаясь в пальто. Спастись от холодного, пронизывающего ветра было решительно невозможно. Иванов смотрел по сторонам, примечая все, что могло быть полезным. На его неприметном лице «типичного советского инженера» выделялись только глаза. Серые, глубокие, с большими зрачками.
Иванов был здесь впервые, и, скорее всего, вряд ли будет когда-то еще. Таковы его правила. И эти правила он нарушать не собирался.
На первый взгляд Иванов шел куда-то, погруженный в свои мысли. На самом же деле, он уже десять минут шагал на расстоянии за женщиной с сумкой, топающей с местного подобия рынка. Дура жаловалась бабке на рынке, что мужик ее, дальнобойщик, в буран попал, сутки на дороге в караване стоит. Что, мол, скучно ей без него дома. Ну, блядь, вечером будет весело и без всякого мужа. Иванов отследил, как женщина зашла в калитку, запомнил дом, покурил, наблюдая за окрестностями.
Внезапно в него врезался пьяный дебил:
– Простите великодушно…
– Аккуратнее надо быть! – негромко ответил Иванов, затем бросил окурок в сугроб и направился в «заведение». Так называл местный контингент занюханную пивную на окраине.
* * *
– Не хотите потрахаться? – Виктор Андреевич наклонился через лоток к продавщице мяса.
– Что-о-о? – женщина опешила. Видимо, такое предложение оказалось ей в диковинку.
– Попьем водочки, попаримся в баньке, а потом я вас трахну, – Витя представил развернутую форму плана, – вы, кстати, в жопу даете?
– Хам! – возмутилась тетя, – убирайся отсюда, чтоб
