правовым фундаментом, без которого Европа опять-таки не стала бы Европой.
Но ведь, присмотритесь, и с революцией 1991-го происходило все примерно так же, как и с ее предшественницами. Несмотря даже на то, что у нас все было несопоставимо сложнее (сказалась вековая запоздалость): политическая революция переплелась с социальной и антиимперской. То, что у предшественниц растянулось на столетия, сжалось у нас в один неразъемный узел. После десятилетий за железным занавесом, о котором те и понятия не имели, России предстояло открыться миру; после тотального огосударствления экономики — перейти к свободному рынку; после автаркии-к встраиванию в мировое хозяйство; после беспощадной конфронтации с Западом-слиться, говоря словами Чаадаева, в «великой семье европейской». Короче, России — единственной из всей плеяды посткоммунистических стран, образовавшихся на развалинах империи, — предстоял в 1991 году ТРОЙНОЙ переход: от Госплана к рыночному хозяйству, от однопартийной диктатуры к разделению властей и от империи к федерации.
Чудо, что при таком стечении обстоятельств обошлось все без цареубийства, без гражданской войны, без террора. Если уж и В. В. Путин, практически буквально повторил слова Чаадаева о стремлении тогдашней России в «европейскую семью», можно не сомневаться, что именно так в 1991 году и было. Вот документальное свидетельство: «Падение Берлинской стены стало возможным благодаря историческому выбору народа России, выбору в пользу демократии и свободы, открытости и искреннему партнерству со всеми членами европейской семьи» (это из знаменитой «Мюнхенской речи» 10 февраля 2007 года). Как видим, даже в самой своей антизападной речи Путин все же рассматривал революцию 1991 года как ПОБЕДУ России (похоронив попутно изборскую версию о «спецоперации Запада по развалу державы»).
Мало того, очевидно из слов Путина, что была она именно европейской (вдохновлена стремлением «к партнерству со всеми членами европейской семьи», не говоря уже о стремлении к «демократии и свободе»). И судьба ее, естественно, сложилась поэтому так же как и судьба ее предшественниц. Так же, как они, перевернул этот «исторический выбор» жизнь страны с головы на ноги. И так же, как в них, повеявшее было, чувство свободы сменилось в ней реакционным откатом в царство несвободы.
Была ли эта революция действительно великой? Сошлюсь на прозрение одного из самых замечательных эмигрантских мыслителей Владимира Вейдле: «В том-то и дело, — писал он, — что и Мусоргский, и Достоевский, Толстой или Соловьев — глубоко русские люди, но в такой же мере они люди Европы. Без Европы их не было бы. Но не будь их, и Европа была бы не тем, чем она стала». Добавлю «должна стать». Просто потому, что без России никогда не быть Европе единым целым. Отдельность России-ее незаживающая рана (даже если немногие там способны это артикулировать). И только великая русская революция может эту рану залечить. Иначе те же Мусоргский и Соловьев так и останутся для нее не русскими европейцами, а непонятно откуда взявшимися пришельцами. Потому и несет в себе революция 1991 потенцию завершения цикла великих революций Европы, начавшегося почти четыре столетия назад. В сухом остатке, конечно.
Беспрецедентная сложность анализа в нашем случае, однако, в том, что революция эта пока что в фазе безнадежного, как многим кажется, реакционного отката, в зоне, чтоб уж совсем было понятно, Кромвеля и Бонапарта. И поэтому сколько-нибудь достоверно судить о том, что останется от нее в сухом остатке можно лишь по намекам, по наметившимся в элитах России тенденциям. И есть, похоже, только одна возможность узнать, действительно ли наметились в российских элитах проевропейские тенденции-из отчетов интеллектуальных центров реванша.
Уж эти-то штабы реакции кровно заинтересованы в том, чтобы слияние России с Европой не состоялось и конфронтация между ними была увековечена. Еще проще, заинтересованы они в том, чтобы Россия НИКОГДА не стала нормальным европейским государством. Кому-кому, но уж им-то точно можно верить, когда они регистрируют разочаровывающую их ориентацию сегодняшних российских элит. Вот и посмотрим, что же такое вынуждены они регистрировать.
Парадокс
Опираться я буду на доклад «Линии разлома в российском обществе», опубликованный на сайте Изборского клуба 31 мая 2014 года (я знаю, конечно, что нельзя по одному докладу судить о настроениях элит, что есть даже специальная отрасль знания, именуемая «элито-логией», и написаны об этом тома. Просто исхожу я из того, что докладчики Изборского клуба тома эти читали и знакомы с выводами «элитологов»), А дата важна потому, что Крым уже к тому времени был аннексирован, бои в Донбассе в разгаре, патриотическая истерия в обществе бушевала, рейтинг Путина взлетел до небес, и «крымнашисты» полностью контролировали ящик. При всем том, авторы доклада констатировали странный парадокс. Состоял он в следующем.
«Население страны, — пишут докладчики, — все еще считает Россию… имеющей миссию в масштабах всего мира, а элиты-нет, элиты… полагают максимальным успехом встраивание России в глобализирующийся мир как развивающейся страны не первого эшелона, как страны, которая должна отказаться от глобальных амбиций, сосредоточившись на внутренних проблемах». Мало того, «мессианские идеи им [элитам] кажутся нерациональными и наивными». До такой степени, что «уподобляются они российским либералам, не устающим призывать к отказу от державных амбиций в пользу хороших дорог и честных чиновников».
Так кто же они, эти странные элиты, так бестактно расходящиеся с «населением страны»? Может быть, люди, которыми всегда гордилась Россия, академики, выведшие ее в космос, или писатели, музыканты, художники, составившие ее бессмертную славу, хоть и были всегда немножко отщепенцами? Ничего подобного. Вовсе не о них речь. Интересовали докладчиков исключительно современные «представители властных структур, политических объединений, бизнеса-те, кто влияет или будет влиять на политическую повестку дня».
Так это они, выходит, представители властных структур, — «отщепенцы»? Да, они вполне лояльны власти, подчеркивают докладчики. Власти, но не населению? Понятно, что столь безответственное направление мысли у ТАКИХ элит вызывает у докладчиков не только разочарование, но и возмущение. Они напоминают элитам, что «идея нормальной страны вместо сверхдержавы была одной из мантр развала СССР». Ссылаются в подтверждение на Дм. Тренина из московского центра Карнеги, который свидетельствует, что «с середины 1980-х не только интеллигенцией, но и широкими кругами овладело стремление открыться миру и жить в нормальной стране». Более того, оказывается, «мечтали, чтоб Россия стала европейской страной. Диапазон моделей простирался от Германии… до Швеции и даже Швейцарии».
Но, увещевают докладчики «отщепенские» элиты, ведь «сегодня очевидно, насколько безумны были чаяния этих широких кругов». Безумны потому, что ни к чему, кроме развала державы, привести они не могли. И привели. Ибо вокруг России вовсе не ее доброжелатели, а враги. И «потому подобная позиция стратегически бесперспективна». Хуже того, она «ущербна… это позиция
