Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
— Я так и знала… — сказала лошадь, с упрё-ком глядя на Лоскутика, — я знала, когда я буду погибать, мне будут задавать вопросы. Вместо воды — одни вопросы…
Голос её слабел. Лоскутик увидела, что её передние ноги, длинная шея и грива исчезают прямо на глазах.
— Воды… — прошептали лошадиные губы и пропали.
Лоскутик скатилась вниз по лестнице.
Из спальни хозяев слышался дружный храп. Лавочник храпел, как медведь в берлоге, лавочница попискивала, как суслик из норки.
Чтобы быть честным до конца, надо сказать, что Лоскутик задумалась и больно укусила себя за палец, глядя на ведро с водой. Никогда прежде она не осмеливалась сделать и шага к нему без спросу.
Но уже через минуту Лоскутик, задыхаясь, как могла быстро поднималась по лестнице, и вода выплёскивалась из ведра, текла по её голым ногам.
Нисколько не сомневаюсь, мой читатель, что, если бы ты очутился на месте Лоскутика и это у тебя на подоконнике сидела бы грустная прозрачная лошадь и просила напиться, ты бы поступил точно так же.
Лоскутик толкнула дверь коленкой.
На подоконнике никого не было. Прозрачная лошадь исчезла.
Никогда чердак не казался ей таким пустым. Лоскутик стиснула зубы, сжала кулаки, чтоб не зареветь. Всё сразу стало серым, скучным. Лоскутик села на кучу соломы, но тут же вскочила.
Она увидела, что над подоконником плавает один-единственный прозрачный и очень печальный лошадиный глаз.
Видимо, глаз увидел ведро. Он раскрылся пошире, мигнул, в нём сверкнула радость. Покачиваясь, он подплыл к ведру и нырнул прямо в воду.
Ведро как будто ожило. Оттуда послышалось бульканье, бормотание и очень довольное кряхтенье.
Через минуту из ведра показалась белая, лёгкая, будто вылепленная из мыльной пены, голова.
Лоскутик разглядела нос лопаткой, широко расставленные глаза, косички, торчащие в разные стороны.
Две белых руки упёрлись в края ведра. Человечек крякнул, поднатужился и сел на край ведра. Натянул белый рваный подол на коленки.
Он кого-то напоминал Лоскутику. Кого-то очень знакомого. Но кого? Лоскутик никак не могла сообразить.
Лоскутик заглянула в ведро.
«Пустое! — изумилась Лоскутик. — Ни капли не осталось. Даже дно сухое…»
— Когда-нибудь испарялась? — задумчиво спросил белый человечек.
— Н-нет… — шепнула Лоскутик.
И вдруг белый человечек дёрнул себя за ухо и плавно взлетел кверху.
Он для этого ничего не делал: не махал руками, даже не шевелил пальцами босых ног. Просто летел себе — и всё.
Когда он пролетал над Лоскутиком, лицо её осыпали мелкие капли воды.
— Поняла? — спросил он.
— Не очень, — сказала Лоскутик, которая на самом деле ничего не поняла.
— Облако я, — просто сказал человечек, — обыкновенное Облако.
Глава 3
Белый лев на подоконнике
Стемнело. Из-за черепичной крыши вылез месяц — острые рожки.
Облако сидело на подоконнике, свесив ноги. Месяц сквозь него светил мутно. Таял, как кусок масла в манной каше.
— Ну, поколотят… — бодрилась Лоскутик, поглядывая на пустое ведро. — Тебе сколько лет? — спросила она у Облака.
— Не лет, а дождей, — поправило её Облако. — Миллион семьсот тысяч шестьдесят три дождя.
— Дождя? — удивилась Лоскутик. — Что это… дождь?
— Не знаешь? — в свою очередь удивилось Облако. — Самое лучшее, а не знаешь. Это когда с неба течёт вода.
— С неба?!
— Ну да.
— Просто так? Не за деньги? — недоверчиво спросила Лоскутик.
— Ага.
— Так не бывает.
— Ещё как бывает. Когда мне исполнилось сто дождей, ого какой бабка устроила мне ливень! Проснулось, а под подушкой что, думаешь? Молния. Это мне бабка подарила.
Каждое облако больше всего мечтает, чтоб ему молнию подарили. А моя бабка — старая Грозовая Туча.
— Грозовая Туча? Ливень? — Лоскутик уже устала удивляться.
— Грозовая Туча — это большое облако, с громом и молниями. Ого! Огреет — не обрадуешься. Весь день будешь летать с рыжими синяками. А ливень — это большущий дождь и непременно чтоб пузыри по лужам.
— Пузыри по лужам… — зажмурилась Лоскутик.
— Прыгают… — Облако даже проглотило слюну.
— У нас так не бывает, — печально сказала Лоскутик.
— Раньше бывало. Какая у вас река была! Добрая, ласковая. Текла через весь город. А ручьи? Славные ребята. Только ничего по секрету им не скажешь. Всё разболтают. А какое болото у вас было! Умное. Всё о чём-то думало. Бывало, всё вздыхает, вздыхает по ночам…
— А куда же всё подевалось?
— Не знаю. И никто не знает. Даже моя бабка, Грозовая Туча, и та только руками разводит. Говорит: «Ничего не понимаю!» Представляешь: река вдруг пересохла ни с того ни с сего. Ручьи пропали. От болота не осталось и мокрого места. Теперь у вас что? Пустыня.
— А королевские сады?
— Так пока туда долетишь, — испаришься. А думаешь, это приятно — испаряться? Нет, теперь в ваше королевство не заманишь ни одно порядочное облако.
— А ты?
— Я — другое дело. — Облако придвинулось к Лоскутику: — В королевском саду живёт мой друг — старая жаба Розитта. Ты бы видела, какая красавица! А уж умница!
— Твой друг… — тихо повторила Лоскутик.
— Думаешь, бабка мне разрешила сюда лететь? Как же! Разгремелась вовсю: «И не думай! Там небо как сковородка. Ты что — облако или отбивная?» А я взяло да улетело потихоньку. Мне так хотелось повидать жабу Розитту… — Глаза Облака почему-то наполнились слезами. — Я старалось не глядеть на мёртвые деревья…
Облако закрыло лицо ладошками. Слезы выдавились между пальцев. Тук-тук-тук! Забарабанили по подоконнику.
— Я напоило семьдесят пять бездомных собак. Двадцать восемь котов и кошек. — Облако плакало всё сильней.
Со стоном раскачивалось. Даже с острых косичек закапали слезы. Оно всё как-то съёжилось, побледнело. — Напоило старую козу, четырёх ворон и кар… кар… кар… картофельное поле… Я выплакало из себя всю воду. Во мне не осталось ни капли…
— Капает! Капает! Капает! — раздался снизу истошный вопль лавочницы.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
