Скинула рубашку, натянула голубое платье. Надо же, как его старуха изуродовала! С одного края висят на подоле какие-то дурацкие кружева. Но, может, девчонки не заметят. А платье самое любимое, новое, мама только весной купила. Голубое, как раз под цвет глаз. Глаза у Алины голубые, как и у мамы.
Глава 3
Холм с маргаритками и дедушка-дуб
— Ха-ха-ха! — покатилась со смеху Сонечка, глядя на Алинино платье. — Чокнутая, точно! Что это ты какие кружева придумала? Фик-фок на один бок!
— Это моя тётка, да я ей не дала до конца обшить, — виновато сказала Алина. — В этом доме всё какое-то ненормальное, даже ножницы не стригут.
— Твой дом самый старый у нас в посёлке, — скривила губы Надька. — Дядя Никита его брёвнами подпирал, чтобы совсем не завалился. Так, не за деньги. Он такой, дядя Никита, добрый. Он и церковь нашу покрасил. А священника у нас нет. И дверь пока заколочена. Я тебе потом покажу.
Девочки шли одна за другой по тропинке к лесу, который зелёными верхушками поднимался вдали. Алина шла последняя. Пусть не глазеют на её распрекрасные кружева.
Они подошли к высокому холму, сплошь заросшему крупными белоснежными маргаритками. Обошли его стороной, не топтать же такую красоту.
— Это наш дуб! Это наш дедушка-дуб! — завизжала Надька, подбегая к высоченному старому дубу. Прижалась к нему, обняла руками.
Ну и дуб-дубище! Никогда Алина таких не видала. Его, наверно, и десять человек не обхватят.
— Дедушку даже на телевидение снимали, — с гордостью сказала Сонечка. — Прикатили сюда на машинах и снимали. Ему уже лет сто, не меньше.
— Ты что? — возмутилась Надька. — Ему давно лет тысяча. Ещё в прошлом году. Так дядьки с телевиденья говорили.
Алина тоже подошла к дубу. Кора серая, жёсткая, будто каменная, в глубоких трещинах. А выше под тёплым ветром трепещут узорно-зелёные ветви. А среди них тонкие молодые побеги.
На первой же поляне густо росли кусты малины, усыпанные тяжёлыми ягодами.
— Ой, крапива проклятая! — завизжала Надька. — Чур, этот куст мой!
— А вон тот — мой, и дальше тоже мой! — проворковала Сонечка.
Алина пошла вперёд. Пусть собирают. Не будет она им мешать. Она вошла под густые ели. Здесь было темно, как вечером. Под ногами не трава, а сухая слежавшаяся хвоя. Лучи света изредка разрезали темноту и гасли, не дойдя до земли.
Алина уже хотела повернуть назад, но ельник кончился, и открылось сразу столько света и яркой зелени, что она зажмурилась.
Вот это да! Алина очутилась на светлой просеке, сплошь заросшей кустами малины. Ветки клонились от крупных, полных сока ягод.
«Даже на лесную не похожа, — подумала Алина, — такую на рынке продают — садовая…»
Донышко корзинки быстро закрылось. Ягод было так много, что Алина ставила корзинку на траву и собирала обеими руками.
Сквозь дрожащую на ветру осиновую рощу Алина вышла на круглую поляну. Здесь ягод было ещё больше. Корзинка наполнилась с горкой, ягоды скатывались на землю. Алина стала собирать ягоды горстями — и в рот.
— Надя, Сонечка! — позвала Алина. — Идите сюда!
Но девчонки не откликнулись, видно, свернули в другую сторону, ушли далеко.
Алина пошла по мягкой шелковистой траве. Отшвырнула ногой сухую ветку. Вдруг посреди травы увидала — что-то блеснуло. Заброшенная тропинка, но почему-то посыпанная золотистым песком. Вон она тянется, тянется вперёд, становясь всё шире, сверкая сквозь траву. С обеих сторон Алина увидела кусты роз. Белые, розовые, темно-алые.
Алина шла по тропинке, и блестящий песок тихо поскрипывал под её ногами.
Глава 4
Куда привела Алину тропинка, посыпанная золотистым песком
Тропинка оборвалась перед круто изогнутым ажурным мостиком. Под ним глухо бурлила вода, завиваясь водоворотами.
Алина перешла мостик, подняла голову и вдруг замерла. Это было как удар в сердце. Алина смотрела и не верила своим глазам.
— Мамочки… — прошептала она.
Чуть в отдалении, за мраморной террасой высился великолепный замок, сложенный из тяжё-лых тёмных камней. Четыре стройные башни по углам, поднимаясь всё выше, становились лёгкими, невесомыми, узкие длинные окна просвечивали насквозь.
«Что же мне девчонки ничего не сказали про этот замок? — подумала Алина. — Вот дуры, из всего делают секреты… Может, тут музей?»
К высоким узорным дверям вели мраморные ступени, всё вокруг было засажено невиданными яркими цветами.
«В замок я не пойду, — подумала Алина. — Это уж фигушки. Только с девчонками. Или лучше с мамой…»
Только успела она это подумать, как стремительно распахнулись резные двери, и на лестницу выбежала толпа слуг. Все в серых плащах до земли, в гладких серых шапочках. Лица тоже серые. «Наверно, всё в замке сидят, на воздухе мало бывают, — подумала Алина. — Только губы красные и зубы торчат чудно…»
Слуги окружили Алину, низко и почтительно кланяясь. Откуда-то появился маленький Гном, стянул с головы старый засаленный колпачок. Тоже низко поклонился. И исчез так же незаметно, как и появился.
«Перебегу через мостик, и в лес», — Алина попятилась назад.
Но в это время откуда-то издали послышался гудок электрички и ритмичный перестук колёс. Это как-то немного успокоило Алину.
— Заходите же! Заходите, принцесса Алина! — перебивая друг друга, вкрадчиво заговорили слуги. — Ах, как вас ждут! С таким нетерпением. Как вы поживаете, принцесса? Да заходите же!
Вдруг что-то мягкое, тёплое коснулось голой ноги Алины. Да это же тёткина кошка, старая, облезлая. Алина хотела оттолкнуть её.
— Ах ты, дрянь! — послышался резкий голос одного из слуг. Он сильно ударил кошку тяжёлым башмаком, и та, взвизгнув, полетела куда-то вниз с лестницы.
— Как она сюда пробралась? Осмелилась прикоснуться к ножке принцессы! — переглядываясь, заговорили слуги.
«Никакая я не принцесса», — хотела сказать Алина. Но, окружённая серыми слугами, она сама не заметила, как очутилась возле высоких резных дверей.
Все расступились перед ней, и Алина вошла в темноту замка. Да нет, тут вовсе не так темно. Свет проникал сквозь узкие высокие окна, выложенные из цветных стеклышек.
