вы не слышите!
Я, правда, ничего не слышал…
Хорошо ещё, что я недалеко проехал, и сзади меня никого нет – можно дать задний ход.
– Подождите меня пару минут, – я забыла деньги, – заявляет клиентка.
Пропала она как минимум минут на семь. Когда я решил, что она уже забыла обо мне, (или наоборот, не забыла и сейчас звонит в полицию или социальным службам), она появилась, держа в руках деньги и какой-то пакет.
– Это Долекс, отмерьте ей один сантиметр – шприц в упаковке.
Хочется рассказать об этом случае Диане. Она любила такие истории. Бескорыстная помощь чужих людей трогала её до слез.
Нет, лучше не надо, а то ведь придётся рассказать, что София заболела, хотя, наверно, она и так всё знает…
Все мои последующие клиенты угрюмы и неразговорчивы. На моей последней пассажирке лиловый шарф. Диане бы он понравился. Я как-то подарил ей похожий. Кажется, это было на день влюблённых. Помню, как она расстроилась, когда потеряла его в автобусе, возвращаясь с работы домой.
София заснула на подъезде к дому. Я осторожно достаю автокресло из машины, надеясь, что она всю ночь так и проспит в нём (иногда такие чудеса случаются!) Поставив Софию на пол в спальне, я иду на кухню – доедать свой бутерброд. В холодильнике пусто, если не считать двух банок пива и одного почерневшего лимона. Завтра у меня выходной и, жуя бутерброд, я пытаюсь составить список продуктов, которые надо будет купить в супере.
Из начальных букв должно сложиться имя и фамилия Дианы:
Дыня, имбирь, ананас, нектарины, апельсины, сосиски…
Супермаркет почему-то оказался очень далеко, и до него надо долго идти по мокрому песку вдоль моря. Тут я понимаю, что я в каком-то другом, незнакомом мне городе (откуда у нас море?). Как назло, мне даже не у кого спросить, где я нахожусь – на пляже ни души. За плечами болтается пустой рюкзак, спереди сумка-кенгуру. Софии, видимо не нравится в ней сидеть, она пинается и громко кричит. «Наверно ей жарко», думаю я и с ужасом вспоминаю, что я не взял с собой солнцезащитный крем. «Надо вернуться домой», говорю я себе и поворачиваю назад, но тут же понимаю, что назад возвращаться не имеет смысла – моего дома (или гостиницы?) даже не видно на горизонте. Вдруг я чувствую, что я жутко устал и что мне надо поспать, но как только я собираюсь снять кенгуру, и растянутся на песке, слышу голос Дианы:
– Отвези Софию в больницу!
София громко закашлялась, и я просыпаюсь. Я мчусь в спальню, натыкаясь в темноте на мебель и опрокидывая стулья, хватаю автокресло с Софией и сумку со всеми её «меняльными принадлежностями», и иду к машине.
Устанавливая сидение, я ощущаю неприятный запах, исходящий от Софии. Её лицо и одежда перепачканы какой-то белой гадостью. Тут до меня доходит, что её вырвало. Я вынимаю Софию из машины и несу её обратно в дом. По дороге её опять рвёт, причём так, что теперь мне приходится не только менять Софию, но и переодеваться самому.
По дороге в больницу София часто кашляет, и я боюсь, что её опять вырвет, но всё обходится без приключений. В отделении детской неотложной помощи почти никого нет: вся очередь состоит из молодой пары с мальчиком лет пяти и совсем уж молодой парочки (обоим, кажется, не больше двадцати) с маленькой девочкой чуть старше Софии. Мальчик сидит, привалившись к маминому плечу, и часто дышит. Мама гладит его по голове и шепчет на ухо что-то нежное. Наблюдать эту сцену я больше не могу и отворачиваюсь. Ужасно хочется реветь…
Меня выручает медсестра, которая громко объявляет имя девочки – Валерия Камачо Аренас. Единственной моей знакомой с именем Валерия была девочка, с которой я учился в подготовительном классе школы. Интересно, где она сейчас и как она выглядит? Двадцать пять лет назад она была смешной пухленькой девчушкой с пепельными, буйно вьющимися волосами.
София опять закашляла, и я наклоняюсь к ней, боясь, что кашель опять закончится рвотой. От неё опять плохо пахнет, но на этот раз из другого места. Я вытаскиваю из сумки памперс и влажные салфетки и кладу их в автокресло, прямо на колени к Софии, и несу её в туалет.
София обиженно плачет – ей неудобно лежать на жестком меняльном столике (я забыл взять с собой пластиковую подстилку) и мечет в меня взгляды, полные праведного гнева.
Едва я успеваю натянуть на Софию штаны, как нас объявляют. Софию осматривает пожилая женщина-врач. У неё смуглые морщинистые руки с облезлым ярко-розовым маникюром и усталый взгляд.
– У вашей девочки ринофарингит, – говорит врач, и, посмотрев на меня, добавляет, – Это не опасно.
Я выхожу из кабинета, держа Софию на руках. Автокресло я забыл в туалете. Приходится туда вернуться.
Купив лекарства для Софии в больничной аптеке, я еду домой. Врач сказала, что София должна быть хотя бы три дня дома, а это означает, что мне придётся брать отпуск. Надеюсь, что мой шеф войдет в моё положение.
По дороге София засыпает, а я думаю о том, чем я буду заниматься эти три дня. Из дома, понятное дело, я выходить не буду. Сначала, надо завалиться спать – это первое что я сделаю, как только мы доедем до дома. Потом надо будет заказать продукты по телефону и наготовить себе еды на неделю вперёд. Телевизор, конечно, тоже надо посмотреть, – а то я за последний месяц совсем отстал от жизни – не знаю, что в мире происходит. Но самое главное, что я должен сделать за этот незапланированный «отпуск» – это нарисовать портрет жены.
Когда-то я неплохо рисовал и даже подрабатывал тем, что рисовал на улице карандашные портреты прохожих. Это было очень давно, когда я учился на первом курсе художественного училища, и когда мои родители были ещё живы. В начале второго курса родители разбились на мотоцикле, оставив мне в наследство небольшой дом, который я тут же продал, чтобы расплатиться с их долгами. Училище я бросил и устроился официантом в одном итальянском ресторане. Платили мне ничтожно мало, и я решил податься в таксисты.
Я хочу нарисовать только лицо, стараясь передать то особое его выражение, которое оно принимало, когда Диана кого-то слушала. Такое сосредоточенно-внимательное и в тоже время немного насмешливое. Я повешу его на холодильник, под магнит с изображением Эйфелевой Башни. Даже не помню, откуда у нас этот магнит – никто из нас никогда не был в Париже.
Я
