видимо, доставляло удовольствие оставлять на столе грязные тарелки, ложки, вилки, чашки и кастрюли.
Во-вторых, он почему-то жалел Артюшенко. Кому-то другому он в этом никогда бы не признался. А самого себя не обманешь. Да, он испытывал жалость к этому неряшливому старику. Может быть не жалость, а сочувствие? Но разве можно сочувствовать преступнику?
Выдвинув нижний ящик кухонного стола, Игнатов увидел вскрытую упаковку безкалорийных молочных вафель фирмы «Митек». Одна из тех упаковок, которые накануне привез Артюшенко. Внутри нее россыпью лежали шоколадные конфеты в яркой разноцветной упаковке. Такие конфеты Антону и его коллегам уже приходилось изымать. Лабораторные анализы показали, что в них содержится огромное количество калорий. Очень вредные для здоровья конфеты.
«Килограмма два», — подумал Антон, взяв в руки коробку.
Он направился в гостиную, чтобы обрадовать Миронова. В гостиной ничего не изменилось. Артюшенко по-прежнему стоял в центре комнаты. Полицейский, державший наготове автомат, находился шагах в пяти от него. Миронов со скучающим видом смотрел в окно.
— Нашел, — сказал Игнатов, ставя коробку на стол.
Миронов подошел к столу, взял одну конфету и попытался прочесть текст, написанный на её обертке. Разобрав несколько слов, полицейский довольно улыбнулся:
— Молодец, Антон! Это то, что мы ищем.
Потом он повернулся к Артюшенко.
— Вот видите, Илья Федорович, а вы говорили, что ничего запрещенного в доме не храните. Зачем же вы обманываете полицию? Нехорошо.
Хозяин дома стоял с опущенной головой и не отвечал.
Против такой улики все слова бесполезны.
Миронов насмешливо улыбнулся и повернулся к Антону.
— А где вторая коробка? Ты её нашел?
— Нет.
— Так давай ищи! Думаешь, мы здесь весь день будем прохлаждаться?
Не дожидаясь ответа своего подчиненного, Миронов приказал полицейскому, охранявшему Артюшенко:
— А ты проверь подсобное помещение на улице.
Полицейский тут же вышел из гостиной. Антон в свою очередь направился на кухню и принялся опять осматривать ящики. Очень быстро в одном из них он нашел вторую коробку «митековских» молочных вафель, в которой на самом деле были контрабандные конфеты. Он только начал её распаковывать, как вдруг из гостиной раздался пистолетный выстрел.
Антон выхватил из кобуры табельное оружие — крупнокалиберный пистолет новейшей модели с ионными зарядами — и бросился на помощь Миронову, своему шефу, а заодно и другу.
Вбежав в гостиную, Игнатов увидел лежавшего на полу Артюшенко. Из раны на его лбу тоненькой струйкой текла кровь.
Глава 2
Вслед за Антоном в гостиной появились и другие полицейские. Они столпились у двери и с недоумением смотрели то на убитого Артюшенко, то на совершенно невозмутимого Миронова.
В руке Миронов держал пистолет.
— Что ты наделал?! Что случилось? — спросил Антон.
— Он напал на меня. Пришлось применить оружие…
— Напал? Зачем?
— Он же преступник. Они ненавидят полицейских. При первом же случае хотят навредить нам. Разве ты не знаешь?
— Но ведь он не убийца! Обычный человек. Да, преступник, контрабандист. Но он же никого не убивал раньше…
— Так, хватит, — оборвал его Миронов. — Лучше вызови экспертов. Пусть всё здесь проверят.
Потом он дал указания другим полицейским, а сам собрался в Управление.
— Нужно начальству доложить, — объяснил он. — ЧП всё-таки. Игнатов, остаешься за старшего. Составьте протокол об изъятии запрещенных продуктов. Дождись экспертов. Ну, не мне тебя учить. Понял?
— Понял, — буркнул Антон.
Ему вся эта история со смертью Артюшенко очень не нравилась. С каких пор Миронов начал бояться стариков? Нет, что-то здесь не сходится. А ещё выстрел в лоб. Очень точный выстрел для человека, на которого напали внезапно.
Он догнал Миронова в тот момент, когда тот собирался сесть в аэрокар. Пришлось даже взять его за рукав, чтобы остановить.
— Послушай, — сказал Антон, — нам надо поговорить.
— Давай поговорим. Только сначала убери руку. — Миронов посмотрел на Антона так, как преподаватель смотрит на нерадивого студента.
Они дружили уже три года. С тех пор как Игнатов, закончив Академию полиции, пришел в Отдел по борьбе с запрещенными продуктами питания полиции Землеполя. Миронов в то время был детектив-сержантом. Он сразу взял под опеку новичка.
Дружба их была какой-то странной. Антону казалось, что Миронову нравится, когда рядом с ним находится человек, который знает и умеет меньше, чем он. Разговаривал он с ним иногда чуть ли не покровительственным тоном. От этого Антон злился, раздражался.
Но несмотря ни на что, их дружба продолжалась. Поэтому Антон считал, что имеет право знать о том, что на самом деле случилось в гостиной между Мироновым и Артюшенко.
— Обязательно было стрелять? Даже если Артюшенко напал на тебя, ведь ты мог обойтись без стрельбы.
— Опять начинаешь, — недовольно поморщился Миронов. — Мне пришлось стрелять. Или ты хотел, чтобы я, а не он сейчас лежал мертвым в гостиной?
— Не передергивай. Ты прекрасно понял, о чем я говорю.
— Нет, не понял. На сотрудника полиции во время исполнения им служебных обязанностей совершено нападение. Нападавший убит. Полицейский жив. Ты радоваться должен, что я живой стою здесь перед тобой. Вместо этого ты начинаешь выяснять отношения, задаешь какие-то глупые вопросы.
Антон понял, что переспорить, переубедить Миронова у него не получится. Но он всё-таки сказал:
— Нам нужно было узнать у Артюшенко имя поставщика. Как мы теперь на него выйдем? Как?
Миронов, внимательно слушавший своего подчиненного, не спешил с ответом. Казалось, он хочет дать ему полностью выговориться. Только когда стало очевидно, что Антон больше ничего не скажет, он ответил:
— Выйдем на поставщика через других покупателей. Думаешь, их мало? Найдем ещё! Да и не про большие ведь объемы речь идет. В общем, не переживай. Что-нибудь придумаем. У меня уже есть идеи. Меня сейчас больше волнует, что затаскают с объяснениями по этому случаю. Я хочу поскорей к шефу поехать доложиться, а ты не даешь. Пристал как банный лист. Всё? Мне можно ехать? Или у тебя ещё есть вопросы?
— Больше вопросов нет.
— Вот и отлично.
Миронов сел в аэрокар и быстро поехал в Москву в нижнем ряде трассы. На ближайшей развязке он поднимется в верхний ряд, чтобы его аэрокар смог взлететь, увеличив таким образом скорость чуть ли не в два раза.
Антон, оставшись один, устало провел тыльной стороной ладони по лицу. Выстрел Миронова и его поведение выглядели подозрительно. Есть над чем подумать. Раньше он всегда оставался хладнокровным, даже в самых опасных ситуациях. А тут… А тут он повел себя как любитель. Или как человек, решивший специально застрелить Артюшенко.
Это допущение не вызвало у Антона каких-то особых эмоций. За три года в полиции он видел уже достаточно. Он просто хотел
