месяцев после переезда в жизни Сони возник Ринат. Появившись ниоткуда, парень незамедлительно показал Тренькиной свой интерес. Не привыкшую к подобному Соню поразило, что заключался он не только в сексе.
Ринат вскоре поселился у Тренькиной. Это событие преобразило Соню. До того она хозяйством практически не занималась, а сейчас варила, жарила, парила, прибирала дом, стирала и делала тысячу других обычных для российской женщины вещей. Делала с удовольствием, стараясь для любимого мужчины.
Ринат же чувствовал себя хозяином положения. Он работал урывками, порой неделями не вылезал из квартиры. Даже если работал, денег от него Соня практически не видела. Выходило, что Тренькина содержала и себя, и Рината. Но Сонина зарплата оказалась на подобное не рассчитана. Когда с деньгами стало совсем плохо, Соня вызвала Рината на разговор. И получила в ответ резкую отповедь.
Именно тогда розовые очки, крепко сидевшие на Сониной переносице, немного сползли. Открывшаяся картина Тренькину не порадовала. Ринату действительно было хорошо. Он не убивался на работе, но был сыт и одет, удобно устроился в столице, где проживал бесплатно, имел девушку, но не тратился на подарки и рестораны. А так ли требовалась Ринату сама Соня? Или подошла бы любая, готовая впрячься в эту оглоблю?
Подобные размышления вывели Тренькину из равновесия. Ринат же ничего не замечал и продолжал вести себя как повелитель.
В один из летних вечеров Соня затеяла большую стирку. Она моталась между ванной и балконом, когда из кухни начало тянуть подгорающим жиром. Соня с ужасом вспомнила о запекающихся в духовке куриных окорочках. Чертыхаясь, сражавшаяся с простыней Соня прокричала в кухонное окно:
– Ринат! Курица подгорает! Вытащи ее из духовки!
Однако Ринат не счел подобное занятие достойным мужчины. Телесериал был важнее и гораздо интереснее.
– Приди и вытащи, – отрезал он.
Через минуту недоверчиво хмурящаяся Соня вошла на кухню.
– Что ты сказал? – переспросила она.
– То и сказал. Вытаскивай сама! – пробурчал Ринат, не отрываясь от экрана.
– То есть для тебя это сложно?
– Нет, не сложно! Но я занят, не мешай мне смотреть!
Услышав подобное, Соня вспыхнула. Она, отработавшая полторы недели без выходных, должна обслуживать этого лентяя, который не желает оторвать свой зад от стула!
Тренькина открыла духовку, достала противень и споро подошла к окну. Там Соня глянула на распахнутые рамы, размахнулась и послала противень в полет.
Следивший за Сониными действиями Ринат молча приоткрыл рот.
Спустя секунду снизу донесся грохот, а потом наступила опасливая тишина. Тишину вскоре нарушила грызня дворовых собак. Противень врезался в рябину и застрял меж ее ветвей. Окорочка манной небесной посыпались на землю. Местная дворянско-подзаборная братия сбежалась на запах и шум, но сразу приступить к трапезе не смогла. Сунувшись пару раз, собаки отдергивали обожженные носы и занимали оборонительные позиции. И все же вскоре слышны стали чавканье и хлюпанье. Псы поедали добычу, давясь и обжигая глотки.
Пока Соня слушала звуки собачьего пиршества, Ринат наливался яростью. Взорвавшись, он взвился со стула и подскочил к Соне. В парне проснулись вековые инстинкты, диктовавшие, что лучшее средство поставить зарвавшуюся женщину на место – закатить ей хорошую взбучку. Только одного Ринат не учел.
Тренькина была девушкой высокой и крепкой. Когда Ринат схватил ее за плечи и начал трясти, Соня привычным движением выскользнула из захвата. В следующую секунду парень получил великолепный хук справа. Удар пришелся в угол челюсти. Уже падая, второй щекой Ринат крепко приложился о край стола, и, разметав стулья и табуретки, грянул на пол.
Соня недаром в школьные годы занималась боксом. Ей доводилось брать призы на городских соревнованиях. Однако, чтобы двигаться дальше, требовались выдающиеся данные. На «выдающиеся» Соню не оценили. Она стала одной из многих подающих надежды, и, в конечном счете, забросила спорт. Роль тут сыграли и бесконечные Сонины романы, вносящие окончательную сумятицу в ее и так не слишком организованную жизнь, и завывания мамы о сломанных носах и ушах. Тренькина ушла, хотя порой жалела об этом решении. Кубки с медалями пылились где-то в кладовке. Ринат Сониной жизнью мало интересовался, а потому об умениях Тренькиной не знал. За что, собственно, и поплатился.
Тренькина недолго побыла на кухне, наблюдая за слабо трепыхающимся на полу молодым человеком и разминая кисть правой руки. Затем вышла в коридор и достала с антресолей сумку Рината. Побросала в нее вещи, в отдельный пакет сложила только что выстиранные. Сняла с крючка в прихожей комплект ключей, убрала в свою сумочку.
Когда Тренькина вернулась, Ринат уже пришел в себя. Он сидел на полу и тер заметно припухшую челюсть. На вошедшую Соню был обращен взгляд темных глаз, в котором ярость, казалось, мешалась со своего рода уважением. Соня подумала, что такой отпор Ринату получать еще не доводилось.
Молча вручив парню пакет и сумку, Тренькина указала ему на дверь. В прихожей Ринат замешкался, собирая телефон и документы, лежавшие на тумбочке. Затем, громко хлопнув дверью, вышел.
Соня устало сомкнула глаза. Полтора года псам под хвост, она опять осталась одна.
Нашарив в сумке мобильный, Тренькина набрала номер подруги.
– Привет. Что делаешь? Приходи, выпьем. Конечно, повод есть.
Вместе с Ленкой к Соне прибыла делегация из сочувствующих – Яны и Юльки. Сначала девушки дружно перемывали кости мужчинам, как абстрактным, так и вполне конкретным индивидуумам. На сухую кости перемывались плохо, а потому компания уговорила две бутылки водки (Юльке – только с тоником) и еще пришлось бегать за добавкой.
Постепенно пошли другие темы. Вечер тек. Стемнело. В открытые окна квартиры дружно ломились комары, быстро выпадавшие в осадок от царивших на кухне запахов. В ход пошел джин, выкопанный Соней в кладовке. Откуда он там взялся, Тренькина не помнила.
Ленка вальяжно развалилась на стуле и пускала в потолок кольца сигаретного дыма. Галдеж на кухне стоял страшный. Под ритмы «МузТВ» обсуждалась наиважнейшая тема – зад Ники Минаж. Яна, и сама имевшая аппетитные формы, признавала, что такой зад может иметь место, как и пышная грудь, но чтобы вместе с тонкой талией – никогда. Наконец товарки сошлись во мнении, что у Минаж удалены ребра, к тому же она носит корсеты. В этот момент в дверь квартиры позвонили.
Соня с некоторым трудом подняла себя с табуретки и поплелась открывать, поминая не ко времени пришедшего не самыми ласковыми словами.
Распахнув дверь, Тренькина непонимающе уставилась на двух парней в форме.
– Добрый вечер! Старший сержант Иванов, – отрекомендовался один из них. – Почему нарушаете тишину? Время позднее.
– Ничего мы не нарушаем, – начала было Соня, но наперекор ее словам из распахнутой двери кухни
