Аня встала, начал искать сумочку.
— Не торопись. Она в реанимации, туда не пускают никого. Деньги я ее родителям оставил, у меня сто рублей было.
Еще я помнил про две тысячи, которые брал у Лены в долг, а потом сразу отдал. Наверняка они лежат где-то у нее дома в секретном месте. Но родителям об этом не сказал. Коль скоро она осталась жива, сама сообщит, если понадобится.
— Давай тогда переодевайся, иди в душ, и я буду кормить тебя.
— А подарки?
— Это никуда не денется, — легкомысленно заметила Аня. — А голодный мужик — угроза существованию всего человечества.
В честь моего приезда было приготовлено традиционное еврейское блюдо — макароны по-флотски. Даже Кузьма с удовольствием поглотил порцию примерно тех же размеров, что и моя.
— Всё, давай подарочки теперь! — возглас последовал, едва я положил вилку на опустевшую тарелку.
— А чай? — поинтересовался я.
— Потом. Ты что, хочешь, чтобы я умерла от любопытства? Я и так тут вся исстрадалась, пока ты чавкал.
— Ничего я не чавкал, — возмутился я. — К тому же ты сама сказала — сначала поесть.
— Фи, не слушай женщин, когда речь идет о сладких ее сердцу штучках. Я же исключительно из-за воспитания так сказала, а ты сразу поверил.
— С мужиками, особенно голодными, насчет еды тоже лучше не шутить, — заметил я. — Пойдем.
Первыми я достал духи. Надо сразу обезоружить противника, потом всё будет легче. Продавщица уверяла, что популярнее этого аромата уже не произведут. Врала, наверное, с целью продажи недешевого флакончика, но и мне запах понравился.
— Никогда таких не видела, «Флора Даника» какая-то... — задумчиво произнесла Аня, пытаясь открыть запечатанную коробочку. — Ага, наконец-то. Цветочки всякие, пастораль, понимаешь... Открывайся! — и она с усилием вытащила пробку. — Вкусненько пахнет, — протянула она. — Угодил. Дай я тебя поцелую за это! Слушай, ну хватит уже сидеть с таким видом, как на похороны пришел! Мне тоже жалко эту девчонку, честное слово! Но ведь от того, что мы будем плакать, ей легче не станет!
— Да так, подумалось... Просто мы же в одной бригаде работали, и если бы вдвоем были...
— Андрюша, ну перестань себя терзать, а? Это случилось. Тебя там не было. Если человеку хочешь на самом деле помочь, то делать что-то надо, а не ныть. Хорошо? Я с тобой, что бы ни произошло, лады? Давай, что там ты еще привез?
— Это маме твоей... Ну и моей тоже, — сказал я, доставая из того же пакетика два маленьких флакончика «Опиума».
— Панов! Ты... Да как ты смеешь! Гад такой! А мне? Я тоже хочу! — она схватила обе коробочки и прижала к груди.
— Оставь, тебе тоже есть, — на свет появилась третья упаковка от Ива Сен-Лорана. — Я догадывался о твоей жаднючести.
— Ну и ладно, не буду скрываться теперь, — хищно улыбнулась Аня. — Давай еще!
— Держи, — подал я следующую коробочку.
— Ой, часики, — изделие швейцарского часопрома было немедленно распаковано и застегнуто на запястье. — Симпатичные. «Мовадо». И про эти не слышала. Но почему циферблат чистый? Как узнать точное время?
— С каких пор женские наручные часы начали использовать для определения времени? — удивился я. — Носи в виде украшения. А теперь гвоздь нашей программы, — и я достал упаковку с бельем.
— Какой праздник, — прошептала Аня, раскладывая очередную пару трусиков. — Такое непременно должно закончиться безудержным развратом... Ты готов, Панов? Или предпочитаешь, чтобы я сначала всё это показала на себе?
* * *
Потом, когда мы почти наверстали вынужденную разлуку, я достал остальное из сумки. Магнитики, маленькие шоколадочки, кассету с «Апокалипсисом» в оригинальной озвучке — отечественный перевод меня бесил неимоверно, и кирпич первого издания стивенкинговской «The Shining» в мягкой обложке.
— Про что книжка? — спросила Аня. — Интересная? Дорогая?
— Страшная. За пять франков купил, видишь, переплет помят? Считается браком, подлежит сдаче назад, но в том районе где мы жили... Короче, я уговорил продавца. Так бы раза в два дороже обошлось. Я еще и кассету с фильмом привез. Ужастик. Будешь переводить мне трудные места, из нас двоих одна ты образованная.
Аня разложила подарки, потом поменяла местами коробочки с духами.
— Панов, ты там банк ограбил? Или за деньги переспал со старухой? Или с мужиком? Говорят в Европе это сейчас модно. Колись! Я помню, сколько вам меняли. Там бы хватило вот на это, — и она отложила в сторону магнитики с шоколадками. — Ладно, еще книга. А остальное?
— Аня, ты мне веришь? — спросил я.
— Да, — кивнула она. — Как еще можно?
— Поэтому ты не будешь задавать такие вопросы, никому не расскажешь о подарках и мы к этому разговору больше не вернемся.
Ответом мне стал понимающий взгляд. Нет, когда женщина знает, где стоит промолчать — это лучшее приданое.
* * *
Утром я снова поехал в Склиф. Нашел контакты в реанимации, но ответ был ожидаем — состояние крайне тяжелое. Заряд дроби с расстояния метра два кучно улетел в живот. Хорошо хоть не крупной, тогда гарантированно спасать было бы некого. Но и этого хватило. Вчера как раз львиная доля времени ушла на поиски дробин и латание дырок. В итоге пришлось убрать большой кусок сальника, метра три тонкого кишечника и участок поперечной ободочной кишки. Самым хреновым было то, что досталось и поджелудочной железе.
Вот и думай: чем тут помочь. Ну сходил на станцию переливания, сдал кровь для Лены. Толку с того. Проблем это не решит вообще.
Надо искать, кто сейчас лучший в Союзе по панкреонекрозам. И для этого у меня есть хорошая знакомая с говорящей кличкой «Дыба». К ней я и отправился. Один раз она мне помогла, не откажет и сейчас. Тем более, для коллеги.
Екатерина Тимофеевна как-то не очень моему визиту обрадовалась. Магнитик, ясное дело, взяла, но как-то небрежно, даже не посмотрев, смахнула его вместе с шоколадкой в ящик стола.
— Признавайся, чего на этот раз от меня хочешь? — без предисловий спросила она. — Ни за что не поверю, что вчера приехав, ты ночь не спал, жаждал мне сувенирчики вручить.
— Ситуация следующая. Накануне пострадала моя коллега, с седьмой подстанции. Возможно вы слышали, стреляли во врача.
Дыба покивала, мол, как
