class="subtitle">* * *
Размышления над религиозными мотивами в русской поэзии совпали у Ширяева с его деятельностью в русском католическом движении: неслучайно эта книга вышла в католическом издательстве.
Переход писателя-патриота под омофор Римской церкви озадачил многих, о чем свидетельствует публикуемое нами открытое письмо к нему из Стамбула. Вне сомнения, Ширяев понимал резонанс своего шага, но все-таки решился на него. Как нам кажется, тут было несколько причин: это и любовь к «новой Родине», Италии, с ее сугубо католическим фоном; это и благодарность местным священникам, которые не без риска укрывали беженцев[11]; это и восхищение деятельным латинским клиром, решительно занимавшимся социальной проблематикой и вступившим в борьбу с соблазнами марксистского учения; это, наконец, и разочарование в «старой» эмиграции, о чем он откровенно пишет своим единомышленникам, «новым» эмигрантам в Германию (см. ниже его письма к Н. Тарасовой). С середины 1950-х гг. Ширяев начинает выступать на съездах русских католиков, пишет в их периодику и проч. Он сближается с активным религиозным центром «Восточно-христианский очаг», основанным Ириной Посновой и ее единомышленниками[12].
В своих статьях и докладах того периода – мы публикуем неизданный прежде текст о св. Владимире – он обосновывал свое новое церковное положение как созвучное тому, что было в Древней Руси на момент принятия христианства – вместе с Римом и Константинополем, в лоне воистину Вселенской церкви. Своим личным выбором, став членом католической общины византийского обряда, он как будто возобновлял разорванное его предками единство.
Вместе с тем Ширяев пытался совместить русское слово с сокровищами западной духовности, и его перевод гимна Франциска Ассизского – святого покровителя Италии – издатели в Брюсселе оценили как некое духовно-литературное завещание автора, заключив им книгу о русской поэзии.
Мы же завершаем наше издание архивными документами, которые воссоздают контекст последнего труда Бориса Николаевича.
За помощь в подготовке данного переиздания благодарю Андрея Венгерова; моя искренняя благодарность – Андрею Власенко, моему коллеге по программе «возвращения» Б.Н. Ширяева.
Михаил Талалай, Милан
Борис Ширяев и русское религиозное зарубежье
Борис Николаевич Ширяев (1889–1959) был не только человеком, чьи произведения обогатили книжный мир русской диаспоры, но и активным деятелем Русского Зарубежья: как авторитетный интеллектуал он влиял на процессы культурной и религиозной жизни, участвовал в редакторской политике известного брюссельского издательского дома «Жизнь с Богом» и вращающихся вокруг него кругов.
Без сомнения, мировоззренческая позиция писателя сложилась в результате его собственных жизненных испытаний. Будучи выпускником одной из московских гимназий и окончив историко-филологический факультет столичного университета, далее он учился Гёттингене. С началом Первой мировой войны в возрасте 25-лет Борис ушел добровольцем на фронт, служил в 17-м Черниговском гусарском полку. Побывав в революционной Москве, он направился на Юг, где вступил в ряды Добровольческой армии, был в плену, бежал, жил в Одессе. После разгрома Белого движения перебрался в Среднюю Азию, где участвовал в антибольшевистском сопротивлении; вновь вернувшись в 1922 г. в столицу, он снова попадает под арест, получает смертный приговор, замененный десятилетним заключением в Соловецком лагере особого назначения. Здесь писатель, участвует в самодеятельности лагерного театра, пишет для журнала «Соловецкие острова», где в 1925–1926 гг. публикует повесть «1237 строк» и несколько стихотворений: «Соловки», «Диалектика сегодня», «Туркестанские стихи», «Давнее», «Напутствие», «Иночий минуэт» и др.[13]
Ширяев собирал и записывал лагерный фольклор, этот опыт был издан отдельным сборником тиражом две тыс. экз. В 1927 г. каторгу власти заменили ссылкой в Среднюю Азию, где писатель преподавал в Ташкентском университете, печатался в местных газетах. К этому периоду творческого наследия Ширяева относится написание им сочинения «Наднациональное государство на территории Евразии», которое было опубликовано за границей, в парижском альманахе «Евразийская хроника» (№ 7, 1927).
Отбыв срок наказания, писатель, по возвращении в Москву, через некоторое время снова подвергается аресту и решением суда на три год высылается в местечко Россошь, Воронежской области, после чего он уезжает в Ставрополь, где устраивается преподавать в местный педагогический институт.
Во время немецкой оккупации юга России Ширяев работал редактором газет «Утро Кавказа» («Ставропольское слово») и «Голос Крыма», Симферополь. Далее писатель пережил бегство через Берлин в 1944 г., несколько месяцев жил с семьей в Белграде, затем в феврале 1945 г. перебрался в Италию. Здесь, во Фриули, в предгорьях Альп на территории предоставленной для организации казачьих станиц, он стал выпускать газету «Казачья земля», которая выходила при штабе походного атамана генерала Т.Н. Доманова. Далее, после драматического ухода казаков в Австрию, Ширяев остался в Италии.
В своем творческом наследии он пишет о судьбах соотечественников, оказавшихся на Западе после войны, о их попытках найти там убежище. Италия не могла стать надежным приютом для этих людей, но ее история и культура вдохновляют талантливое перо на создание драматических и эпических зарисовок. В передаче Ширяева насильственная выдача перемещенных лиц остается грязным пятном на «ризах» западных демократий. Его жизнь проходила в атмосфере угрозы репатриации и в борьбе с мифологизированным сознанием итальянцев, представлявших СССР «раем для трудящихся». Выехав на некоторое время в Америку, вскоре писатель возвращается обратно в Италию, и остаток своей жизни проводит в Сан-Ремо.
В 1946 г. по-итальянски выходит работа Б. Ширяева «Обзор современной русской литературы», вслед за которой появляется «Соловецкая заутреня»; в 1940-1950-х гг. в эмигрантских изданиях «Русская мысль», «Часовой» и «Гранях» печатаются новые художественные произведения Ширяева, относящиеся к итальянскому периоду. В 1952 г. выходит его книга, основанная на свежих воспоминаниях, «Ди-Пи в Италии», она может рассматриваться как уникальный мемуарный источник[14]. Кстати сказать, Борис Николаевич – первый, кто ввел термин Ди-Пи (Displaced Persons – перемещенные лица) в русскую литературу.
Далее, в 1953 г. появляются сборники писателя «Я – человек русский» и «Светильники Русской Земли»[15]. В 1954 г., в нью-йоркском издательстве имени Чехова выходит его произведение «Неугасимая лампада», содержащее уникальные сведения по истории репрессий в СССР и о жизни Русского Зарубежья.
Несколько слов об этом американском издательском доме и о его связях с другим важным европейским центром русской книжной культуры, издательством «Жизнь с Богом». Издательство имени Чехова в Нью-Йорке существовало в 1951–1956 гг., было создано и финансировалось Фондом Форда и выпускало печатную продукцию на русском языке универсального содержания, это книги 178-и наименований, принадлежащие 129 авторам. Общественный совет издательства возглавляла Александра Львовна Толстая, младшая дочь великого писателя, с 1929 г. жившая в эмиграции и создавшей в США Толстовский фонд. С Ириной Посновой, основателем и руководителем центра «Жизнь с Богом» в Брюсселе, ее объединяла совместная работа с русскими беженцами в лагерях Западной Европы в 1950-1960-е гг.
Сама же И.М. Поснова (1914–1997), дочь историка Михаила
