— Интимного, дорогая… интимного.
— А не нужно быть таким красивым… — не удержалась от смешка.
Александр действительно невероятно красив, смотришь на него, и дух захватывает. Ни дать ни взять — Люцифер во плоти: красив, умён, опасен.
— Предлагаешь паранджу носить? — Посмотрел, словно хочет знать моё мнение, я мотнула головой, мол, найди другой способ. — Жаль, я думал, гениальное решение. Сразу говорю, уродовать себя из-за извращенцев не собираюсь. Представляешь, вчера опять пристал один козёл с предложением сняться в рекламе нижнего белья. Хотя чему я удивляюсь? Весна — период обострения… — философски изрёк он.
— Не переживай, через три недели лето. — Посмеиваясь, ответила ему и перевела взгляд на влюблённые парочки, которые, держась за руки, гуляли по парку. — Да уж, весна период любви и надежд… — тяжко вздохнула.
Опять чувство невыносимой тоски сдавило мне сердце. Дожила до двадцати шести и ни разу не испытала, что такое быть любимой. Увы, как любить и быть отвергнутой — мне известно. Это невыносимо больно, задыхаешься от безысходности и отчаянья. Думаешь, что завтра будет легче, нужно только продержаться… Но проходят годы, а боль никуда не исчезает. Кажется, этой агонии не будет конца. Заняла всё своё время, ушла с головой в работу, но наступает ночь… Ненавижу ночь! И я чертовски устала притворяться из года в год, что справилась, остыли чувства к Малиновскому. Но ничего не угасло, это адское пламя пожирает мою душу изо дня в день, пока не превратит её в пепел. Даже то, что мы с ним не виделись восемь лет, не помогло. Это невыносимо!
— После кромешной тьмы всегда наступает рассвет. — Вернул меня в реальность спокойный голос Александра. Я резко перевела взгляд на него. Всегда удивлялась этой способности Лютова — он словно читал мысли других.
— Не в моём случае… — вновь тяжко вздохнула.
— Именно в твоём. — Смотрит так пристально, словно проникая в душу, — ещё одна его фишка, которая до дрожи пугает людей. Но не меня, с Сашкой мы в одной песочнице играли. Нет, бывали моменты, когда и я некомфортно чувствовала рядом с ним. Представьте ребёнка восьмилетнего, который умнее многих взрослых. Да уж, дети вундеркинды — ещё то испытание для родных и близких.
— Жаклин сильно расстроилась, что ты укатил в Англию? Или как Крупская за Лениным направилась в ссылку вместе с тобой? — Решила сменить тему разговора. Жаклин была его любовницей, пусть они и не жили вместе, но очень долго встречаются. Я с ней познакомилась год назад, она неожиданно согласилась именно мне продать свою галерею. Ранее мои начальники пытались её уговорить, она ни в какую. Я же к ней отношусь с симпатией, шикарная женщина и невероятно умна. Единственный недостаток, она старше его, причём не на десять лет.
— Скорее я тут в роли Крупской. У Жаклин опухоль головного мозга четвёртой стадии. — Убил меня новостью и продолжил, смотря вдаль глухим голосом: — Я год назад стал замечать, что она от меня что-то скрывает. А она всё отшучивалась, мол, накручиваю себя. А оказалось, она уже тогда знала свой диагноз и от операции отказалась. Сюда приехала умирать, говорит, хочет быть захороненной на родной земле. Я поэтому согласился ненадолго заменить Войтовского, как её не станет, уеду.
Теперь понятно, почему продала галерею.
— Саш, мне очень жаль. Я даже не знаю, какие слова подобрать, чтобы утешить. Это так страшно потерять любимого…
— Нет таких слов, поверь. И ты ошибаешься, я всегда её уважал, восхищался как женщиной, но не любил.
— Заблуждаешься, любишь, иначе бы ты с ней до самого конца не остался.
— Странная ты, а как иначе? Значит, когда была здорова и бодра, нужна, а как трудные времена — прощай? Я так не могу, и только не с ней. Жаклин первая и единственная Женщина в моей жизни, и пусть наши отношения начинались со страсти, но со временем они переросли в крепкую дружбу, основанную на взаимоуважении. Знаешь, — озорная улыбка озарила лицо Александра, — я же к ней подкатил ещё сопливым подростком, тогда мне четырнадцать было. Сразу с ходу ей выдал, мол, хочу, чтобы ты стала моей первой женщиной. — Она вначале дар речи потеряла, а когда я продолжил, выронила вазу из рук, причём которая бешеных денег стоит. — Мы всегда смеёмся до слёз, когда этот случай вспоминаем.
— А что сказал-то?
— Если нам понравится, можно подумать о дальнейшем сотрудничестве. Не, а что я должен был ей говорить?
— Ну… — начала, но не удержалась и рассмеялась в голос. — Ты…— и опять смех пробрал, не могу остановиться, и всё тут. — Ну, ты и отжёг! — это были первые слова, когда отпустило. — Сто процентов ты добил её своим фирменным — теория вероятности. Представляю, как она после всего этого шарахалась от тебя минимум лет пять!
— Как всегда, твой снаряд пролетел мимо, не задев мишень — мазила, — с полуулыбкой на губах поддел он меня.
Не спорю, Сашку нелегко просчитать, мы, ещё будучи детьми, бросили это бесполезное занятие.
— И? — смотрю якобы строго на веселившегося друга.
— Тогда я был настроен исключительно на практику, какая теория, Мир? А насчёт бегала от меня пять лет, это даже как-то оскорбительно. Я всегда основательно ко всему готовлюсь, не было у неё шансов, причём никаких. Она после моего предложение уехала на два года, а когда вернулась… — Сделал многозначительную паузу.
— Люцифер, не томи! — тот фыркнул, но снизошёл до ответа.
— Мир, ну ты как маленькая, совратил, разумеется.
— Саш, так тебе было всего шестнадцать лет? Я в шоке. — У меня слов просто не было.
— Ага, она тоже была шокирована, когда узнала мой возраст, даже вазу в меня запустила в сердцах, которую я ей взамен первой принёс — поймал. И объяснил ей, что она наилучший вариант для меня.
— В смысле?
— В прямом… Для меня были предпочтительней интимные отношения с ней, чем с малолетками, которые, общаясь со мной, уже фасон свадебного платья выбирали. И не понимаю, в чём трагедия? Многие в шестнадцать лет занимаются этим, так какая разница, сколько партнёрше лет?
— Ну… — замялась, так как я и в двадцать шесть не занималась этим.
Мне поступают предложения от мужчин, причём с серьёзными намереньями, но я не могу переступить через себя. Моя любовь к Малиновскому — это сравни проклятью, ни с кем не могу, а он со мной. Замкнутый круг какой-то. И вины Вани нет, что моя душа и сердце потянулись к нему. Это только моя проблема, только моя боль, и мне с этим жить. А он пусть будет счастлив, я желаю ему это всем сердцем. Ну а я всё-таки надеюсь, что настанет день — боль и отчаянье перестанут меня терзать по ночам. Говорят же, что время лечит, проверим.
— Подруга, прекрати хандрить! — выдернул меня из грустных рассуждений голос Лютова. — У меня для тебя прекрасные новости: будешь участвовать в одной операции, дело плёвое, но если справишься… — И опять многозначительный взгляд.
— Справлюсь, — без тени сомнения ответила, давно хотела в полях поработать. Но вот только искорки в глазах Сашки настораживали. Явно где-то тут подвох.
