1
В какой-то степени преступника выдала карта лояльности супермаркета Sainsbury’s. Покупая черные мусорные пакеты, чтобы складывать в них части тел жертв, он не мог устоять перед списанием бонусных баллов. Полиция поймала его благодаря камерам наблюдения.
Речь идет об Энтони Харди, также известном как Кэмденский потрошитель. Чтобы понять, как связана его любовь к бонусным баллам и моя работа, нам нужно вернуться в 2002 год, когда полиция приехала в его лондонскую квартиру, ошибочно полагая, что это будет совершенно обычный вызов. После ссоры с соседкой из-за протекающей трубы 51-летний Харди написал на ее двери непристойное слово аккумуляторной кислотой. Когда полицейские проникли в его квартиру, их насторожило, что дверь в спальню заперта. «Что там?» – спросили они. Харди делал вид, что у него нет ключей, пока один из офицеров не нашел их в кармане его пальто. Полицейские открыли дверь.
В комнате была кровать, рядом с которой стояло ведро с теплой водой и видеокамера на штативе. На постели лежало тело 38-летней женщины по имени Салли Роуз Уайт.
Вам может показаться, что факты говорят сами за себя. Разумеется, Харди обвинили в убийстве, однако след от укуса на правом бедре Салли и небольшая ссадина на голове не были смертельными травмами. А судмедэксперт Фредди Пател, обнаружив признаки ишемической болезни сердца, пришел к выводу, что вероятной причиной смерти стал сердечный приступ.
После этого у полиции не было иного выбора, кроме как снять с Харди обвинение в убийстве. Двенадцатого марта 2002 года он признал себя виновным в порче соседской двери, и в соответствии с законом «О психическом здоровье» его перевели из тюрьмы Пентонвиль в психиатрическую больницу святого Луки в Максвелл-Хилле. Там он находился под наблюдением специалистов и прошел лечение от «аффективного расстройства». В психиатрии термин «аффективные расстройства» обозначает целую группу психических недугов, включая депрессию. Они могут различаться по степени тяжести от двухнедельной подавленности, потери интереса к жизни, усталости, чувства собственной бесполезности и так далее до тяжелого состояния, сопровождаемого мыслями о самоубийстве и психотическими эпизодами. К этой группе также относится биполярное расстройство, при котором наблюдаются отчетливые маниакальные эпизоды, характеризующиеся повышенной раздражительностью, приподнятым настроением, снижением потребности во сне, ускорением речи (речевой напор), ощущением собственной грандиозности[1] и так далее.
В случае Харди проблема заключалась в легком или умеренном снижении настроения, которое усугублялось употреблением алкоголя. В прошлом у него, вероятно, были сильные перепады настроения. Из-за необычных обстоятельств оценку риска должен был провести судебный психиатр.
С этого момента я и взялся за дело.
Судебные психиатры составляют немногочисленную группу врачей. Из 330 тысяч медиков, зарегистрированных в Генеральном медицинском совете Великобритании, судебных психиатров около 350 человек, и о нашей работе известно немного. В отличие от клинических психологов, у нас есть медицинское образование. Мы в первую очередь является психиатрами, а во вторую – судебными экспертами. Мой путь к этой профессии был извилистым и непродуманным. Я провел шесть лет в медицинской школе и три года работал младшим врачом в отделении неотложной помощи и зарубежных больницах. Затем я поступил на шестилетний курс психиатрической подготовки. Это была многогранная программа, за время которой мы набирались опыта в таких областях, как психозы, зависимости и детская психиатрия. В итоге я выбрал судебную медицину, но о причинах, побудивших меня принять это решение, задумался уже позднее.
Меня часто спрашивают: «Вы работаете с мертвыми?» Ну, мне часто приходилось это делать в прошлом, начиная с третьего дня обучения в Университетском колледже Лондона, когда мы познакомились с трупами, которые нам предстояло анатомировать месяцами. В то время как судмедэксперты используют свои знания для установления причины смерти жертвы, судебные бухгалтеры, одонтологи, токсикологи и антропологи применяют свой опыт в суде. Специалисты моей профессии интересуются мертвым телом исключительно с целью узнать, что оно может рассказать о психическом состоянии преступника. Эта специальность находится на пересечении психиатрии и юриспруденции, и это значит, что нам часто приходится оказывать помощь преступникам с психическими заболеваниями. Мы оцениваем состояние пациента, пишем отчет и как независимые эксперты даем показания в уголовных и гражданских судах о психиатрическом статусе подсудимого. Мы можем сыграть решающую роль в деле об убийстве: подсудимого могут признать невиновным по причине невменяемости или приговорить к более мягкому наказанию в связи с ограниченной вменяемостью, содействием совершению самоубийства или провокацией (потерей контроля). Исход дела в большей или меньшей степени зависит от мнения психиатра, которое может быть яростно оспорено.
Не нам решать, кто совершил преступление (хотя мы можем определять готовность задержанного к допросу в полиции, поскольку психически нездоровые люди могут признаться в том, чего они не делали). Нас больше интересуют причины совершения преступления, и мы в основном сосредоточены на человеке, находящемся под стражей. Каким он был до совершения преступления? Почему и при каких обстоятельствах произошло убийство? Можно ли содержать его в тюрьме? Способен ли он участвовать в судебном процессе? Какую ответственность он несет: полную или частичную? Объясняются ли его действия психическим расстройством?
