Книга Волчья сотня - Наталья Александрова

«Все силы Советской республики должны быть напряжены, чтобыотразить нашествие Деникина и победить его, не останавливая победногонаступления Красной Армии на Урал и на Сибирь…»

В. Ленин. Известия ЦК РКП(б), 1919

– Нуте-с, голубчик Борис Андреевич, позвольтепоздравить вас с прибытием на место! – Полковник Горецкий налил в большуюфарфоровую чашку заварки, затем кипятка из самовара и протянул Борису. На столележал пшеничный калач и стояла тарелка мелко наколотого сахару.

Борис молча принял из рук Горецкого чашку. Он был голоден изол, время клонилось к вечеру, уж скоро начнет смеркаться. Они провели в дорогевесь день, толком не ели и вот теперь вынуждены довольствоваться сухим калачомс чаем. Хотя сердиться было глупо, потому что он прекрасно знал принципыполковника Горецкого: как можно меньше появляться на людях. Полковник приехал вгород Ценск по своим важным и таинственным делам, и для этих дел былонеобходимо, чтобы как можно меньше людей знало, кто он такой. Поэтому он не жилв гостинице, а снимал скромную квартирку на окраине города, не посещал театры ирестораны. Все это Борис понимал, потому что хоть и с недавнего времени, носостоял при полковнике офицером для негласных особых поручений, но вот егожелудок бурно протестовал.

Без стука, но деликатно отворилась дверь, и денщик ГорецкогоСаенко внес аппетитно пахнущие свертки.

– Поверьте мне, Борис Андреевич, что жизнь на окраинеимеет свои преимущества, – посмеивался Аркадий Петрович Горецкий, нарезаяхолодную телятину. – И эти неуютные стены могут сослужить нам неплохуюслужбу.

Действительно, квартира была неуютна. Дом, который выбралГорецкий, был большой, но старый, стоял в разросшемся запущенном саду. Дом былодноэтажный и имел неправильную форму – буквой «Г». И вот в короткой половинебуквы «Г» и поселились полковник, Борис и Саенко. Имелись там три довольнобольшие комнаты, но были они запущены, и мебель стояла до неприличия ветхая иразномастная. Саенко наскоро прибрался в комнатах, выбросил кое-какую хозяйскуюрухлядь, но там, по выражению его, нужно было семь дней скрести и мести. ОднакоГорецкого привлекла квартира тем, что у половины дома был вход, отдельный отхозяев. Двери выходили в донельзя запущенный сад, и по дорожке, устланнойранними желтыми листьями и опавшими гнилыми яблоками, можно было пройтинезаметно и выйти в маленькую калиточку, оказавшись в крошечном тупичке, гденикто и не ходил. Это как нельзя лучше подходило к роду деятельности полковникаГорецкого, то есть ничьи любопытные глаза не могли видеть, какие гости к немуходят.

– Так что разрешите доложить, ваше сковородие… –почтительно начал Саенко.

По чину полагалось величать полковника вашим высокородием, иСаенко упорно так его и называл, но от скороговорки получалось не«высокородие», а «сковородие».

– Так что разрешите доложить: хозяева здешние готовитьнам просятся. Но я, ваше сковородие, опасаюсь, потому как хозяйка уж оченьгрязная, неряха, в общем. А хозяин на вид такой вороватый, так и смотрит, чтобы слямзить.

– А ты как определил? – удивился Горецкий.

– А очень просто: хозяин – поляк. А полячишки эти –народец вороватый, глаза так и бегают, подлый, в общем, народ… И я так считаю,что лучше у Пунса обеды брать, у них, я узнавал, обеды на дом дают.

Главный ресторан города принадлежал толстому усатомучеловеку со странной фамилией Пунс, кормили там и вправду отменно.

– Ладно, Саенко, делай как знаешь. – Горецкийрассеянно махнул рукой, сделавшись домашним уютным профессором, таким Бориспомнил его с шестнадцатого года, когда в Петербургском университете профессорГорецкий читал на юридическом уголовное право.

Они не виделись без малого три года, и вот три месяца назадБорис встретил Горецкого в Феодосии, куда забросили его война и поиски сестры.Сестру в Крыму Борис не нашел, а нашел Горецкого, который сначала его вроде быспас, потом послал на смерть, а потом, когда Борис вернулся и даже сумелвыполнить задание, уговорил его работать у него, мотивируя это тем, что здесь,у Горецкого, Борис принесет неизмеримо больше пользы России, чем с винтовкой вокопе. Борис согласился, из Крыма они уехали в Ставку командования ВСЮР[1] – Екатеринодар. Там полковник Горецкий отчитался о выполнениимиссии перед непосредственным своим руководителем – начальником Военногоуправления при Особом совещании генералом Лукомским и получил, надо полагать,новое задание. Для этой цели и приехали они в Ценск – довольно большой город наюге России, уже несколько недель занятый Добровольческой армией подкомандованием генерала Май-Маевского.

– Что ж, Борис Андреевич… – сказал Горецкий,отодвигая чашку.

Повинуясь движению его бровей, Саенко мигом улетучился изкомнаты, плотно закрыв за собой дверь.

– У меня здесь много инспекционных дел, а также одновесьма важное и деликатное поручение. Две недели назад махновцы полностьюразбили сводный отряд генерала Дзагоева. Сам генерал тяжело ранен, лежит вгоспитале. Но из допросов оставшихся немногочисленных офицеров и казаковскладывается картина грандиозного предательства. Отряд успешно преследовалпротивника, тот не догадывался о его существовании, иначе принял бы бой раньше.О том, чтобы дать бой у станции Тесовой, генерал решил на рассвете. Собралофицеров, отдал приказы. И вот в течение часа махновцам оказались известны планыотряда и их позиции. Они заранее выставили пулеметы и начали артиллерийскийобстрел минута в минуту – когда конно-горная батарея уже была на позиции, ноеще не была готова к бою. Но сейчас уже поздно, – спохватилсяГорецкий, – мы с вами устали, да и подробности этого дела будут мне яснытолько завтра. У меня с утра встреча с начальником здешней контрразведки, а вы,голубчик, погуляйте по городу, осмотритесь, вам в контрразведке пока мелькатьнезачем.

Насчет контрразведки Борис был полностью с полковником согласен.И если предстоит ему потом расспрашивать людей, то, зная, что он имеетотношение к контрразведке, вряд ли ему что-то расскажут.

– Саенко! – крикнул Аркадий Петрович. –Давай-ка стели, брат.

– Было бы чего стелить, – ворчал Саенко,перетряхивая вещи. – У хозяев ни матрасов приличных, ни простыней чистыхне найти. Ох, и подлый же народ поляки!

– Хоть вы и не любите контрразведку, – усмехаясьначал Горецкий, намекая на то, что их встреча три месяца назад произошла именнов контрразведке на допросе, куда попал Борис безвинно, по навету, – но немогу не признать, что в данном деле действовали они оперативно и, можносказать, что и умно.

Они сидели в той же комнате, но хозяйственный Саенкоумудрился придать ей за день обжитой вид. Он откопал в кладовке диван спротертой до дыр обивкой и застелил его реквизированной у хозяйки краснойплюшевой портьерой. Клопы по причине долгого неиспользования дивана ушли изнего в другую мебель, так по крайней мере утверждал Саенко. После долгой руганинашлись у хозяев и чистые занавески, и даже настольная лампа. Пока Бориспрогуливался по городу, а Горецкий находился в контрразведке, Саенко привелоткуда-то двух разбитных бабенок, которые вымыли окна и полы, а также обмелимноголетнюю паутину на потолке, отчего, надо сказать, еще сильнее стали заметныгрязные потеки на обоях и потертая мебель. Но в целом жить стало можно, какудовлетворенно констатировал Саенко, когда выпроваживал теток, которым уж оченьхотелось посмотреть на господ офицеров. Обед неутомимый Саенко принес в судкахот Пунса, тот и вправду был неплох.