Я старалась не хватать ртом воздух, идти быстро, уверенно, как будто за нами никто не крался. Иной раз мне была по-настоящему ненавистна жизнь Соланж. Уж слишком все это было несправедливо.
— Ты начинаешь злиться, — тихо сказала Соланж.
— Да, черт побери! Эти подонки думают, что могут это сделать с тобой лишь потому, что…
— Когда ты злишься, твое сердце начинает биться быстрее. Прыгает, словно вишенка в горячем молочном коктейле.
— Ох… Ладно.
Вечно я забываю о таких мелочах. Наверное, мама все-таки права. Мне нужно побольше медитировать.
— Люси, я хочу, чтобы ты убежала.
— Заткнись, — коротко ответила я, хотя от неуверенности голос у меня сорвался.
— Если я побегу в другую сторону, они погонятся за мной.
— Это наихудший план из всех, что я слышала в жизни, — проворчала я, борясь с желанием оглянуться через плечо.
Дурацкое кукурузное поле, от которого мурашки ползут по коже. Дурацкие высокие стебли, на которые и смотреть-то противно. Где-то в поле внезапно запел сверчок, и у меня чуть сердце не выскочило из груди. Подумав об этом почти всерьез, я прижала ладонь к ребрам. Сверчок умолк, его песенка сменилась шуршанием автомобильных шин по земле. Кукурузные стебли с треском ломались. Взметнув пыль, прямо перед нами остановился знакомый джип.
— Николас… — с облегчением выдохнула Соланж.
— Садись! — рявкнул он.
Мне не слишком-то нравился старший брат Соланж, но я вынуждена была признать: он появился как раз вовремя. В черной рубашке, с черными волосами он просто сливался с ночью. Его выдавали только серебристые бешеные глаза. Он был потрясающ, и бессмысленно было это отрицать. Но он слишком хорошо знал, как довести меня до такого состояния, что мне хотелось ткнуть вилкой ему в глаз.
Вот как сейчас.
— Гони! — сказал он их брату Логану, сидевшему за рулем, и даже не стал ждать, пока я сяду в машину.
Логан снял ногу с педали тормоза. Машина рванула вперед.
— Эй! — закричала я.
— Николас Дрейк, ты немедленно посадишь ее в машину! — Соланж просунула голову между передними сиденьями.
— С ней все в порядке. Мы должны увезти отсюда тебя.
Я схватилась за край полуоткрытого окна, а Логан остановил автомобиль.
— Извини, Люси, я думал, ты уже успела сесть.
— Ты что, вообще ничего не читаешь? — с отвращением спросила я Николаса. — Если ты оставишь меня здесь, чтобы спасти Соланж, то вместо нее схватят меня!
Соланж открыла заднюю дверцу, и я запрыгнула внутрь. Автомобиль рванулся с места. Позади нас метались тени, угрожающие, голодные.
Я содрогнулась, потом с размаху хлопнула Николаса по затылку.
— Идиот!
ГЛАВА 1. Соланж— Просто поверить не могу в то, что ты действительно чуть не оставил ее там, — проворчала я, когда Логан уже свернул на нашу дорогу, окруженную разросшимися живыми изгородями.
Неестественный блеск неестественных глаз угас, и теперь вокруг не было ничего, кроме зрелой ежевики и сверчков в кустах. Дело не только в том, что наша ферма была хорошо защищена. Вокруг нее стояли другие фермы, принадлежавшие нашей семье, а все постройки окружал лес. Дрейки жили гут с тех пор, когда эти места считались дикими и опасными, а вокруг бродили бандиты и наемные стрелки. Теперь же это был просто дом.
Но опасность никуда не делась.
— С ней ничего не случилось бы, — раздраженно ответил Николас. — Когда тебя нет рядом, ей ничего не грозит.
Он всегда за глаза говорил о Люси в третьем лице, зато при встречах называл ее Лаки, зная, что это ужасно ее злит. Они действовали друг другу на нервы с тех самых пор, как все мы были детьми. У нас даже есть семейная шутка насчет того, что первыми словами Люси были: «Николас меня обижает!» Мне кажется, я знала ее всю жизнь. Она вытащила меня из моей раковины одиночества, когда мы были еще совсем малышками, но лишь в пять лет я стала называть Люси моей лучшей подругой. Это случилось после того, как она запустила в голову Николаса комком грязи за то, что он стащил мое шоколадное пирожное. Мы вместе учились ездить на велосипедах, нам нравились одни и те же фильмы. Иной раз мы болтали ночи напролет…
— Ничего бы с ней не случилось, — настойчиво повторил Николас, поймав мой яростный взгляд. — Несмотря на ее безрассудность.
— Она просто старалась помочь мне!
— Она человек, — заявил Николас тоном, отметающим любые возражения, как будто он и сам не был человеком, невзирая на генетические изменения.
Мы не были бессмертными, как то утверждается в разных романах-ужастиках, хотя и могли показаться бессмертными благодаря нашим трансформациям. Однако стереотип до того прижился, что иногда проще бывает с ним согласиться. Мама Люси называет нас альтернативно одаренными.
— А ты зануда. — Я коснулась его рукава. — Но все равно спасибо, что приехал за мной.
— Не стоит благодарности, — пробормотал Николас. — Ты ведь знаешь, не надо было поддаваться на ее уговоры и отправляться туда. Такое никогда хорошо не кончается.
— Знаю, но ведь и ты знаешь Люси. Она хотела только добра.
Николас фыркнул, а Логан усмехнулся.
— А она становится симпатичной. Особенно сзади.
— Ничего подобного, — возразил Николас. — Нечего таращиться на ее задницу.
Мне тут же захотелось поделиться с Люси, что мои братья обсуждают ее зад.
— Ты прямо как старик, — презрительно произнес Логан, выключая мотор. — У нас ведь есть сила. Мы должны ею пользоваться.
— Во флирте особой силы нет, — сухо сказала я.
— Есть, если ты знаешь в этом толк. Я вот очень даже неплохо флиртую.
— Это ты нам так говоришь.
— Обаяние — мой особый дар, — скромно потупился Логан.
И правда, какому еще красавчику так бы шла старомодная рубашка с кружевными манжетами? Феромоны, выделяемые вампирами, привлекают людей, как коварные духи, соблазняют их и опьяняют. И Логана природа на этот счет не обидела. Не верьте книжкам, нет у вампиров какого-то особого запаха, разве что мой случай является исключением. Феромоны воздействуют на подсознание с гипнотической силой. Вроде того, как дикие животные чувствуют друг друга в лесу, особенно в период спаривания. Если вампир очень силен, человек даже и не вспомнит, что послужил ему закуской, а просто захочет съесть лишнюю порцию бифштекса или шпината. Но если мы выпиваем слишком много крови, люди становятся анемичными.
При этом на других вампиров феромоны не действуют, опять же кроме моих. Мои феромоны вмиг уловит вампир любой породы. Я, да будет вам известно, не такая, как все, и совсем не в хорошем смысле. Вампиры вообще-то рождаются редко, но отдельные старинные семьи не могут пожаловаться на нехватку детей. Наилучший пример — я и семь моих несносных старших братьев.
