Приподняв голову, Миша оперся на локоть, застонал, с трудом сел. Не хотелось верить, что Александра стреляла в него, — привык видеть ее возле Папы слабой и беззащитной. Догадался, что произошло внутри дачи. Подумал, что ошибался в Александре, что она оказалась совсем не гладкой и пушистой, что за эту пулю он обязательно поквитается с нею. Папа запретил ее трогать — она сидела в нем, как заноза. Не удивительно: красивая, зараза! Но напрасно на сей раз послушался Папу. Надо было сразу скрутить ее в крепкий узел и — в машину. Лоханулся, идиот, — обошла на повороте. Чуть к праотцам не отправила. А ведь запросто могла.
Медленно поднялся на ноги. Рана на левой стороне груди кровоточила, левая рука висела плетью. Просто в рубашке родился. Сжал в правой ладони пистолет, собрал себя в кулак, двинулся к воротам. Болью во всем теле отзывались шаги. За калиткой втиснулся в свою машину. Не увидел авто, которое стояло у ворот, когда они подъехали. Рассудил, что Александра укатила на нем. Достал из кармана носовой платок, вытер лицо, глянул в зеркало и нащупал ногой педали.
Сознание туманилось, временами куда-то проваливалось. Он плохо видел дорогу — полоса как будто плавала перед глазами, то била по ним серыми пятнами асфальта, то терялась где-то. В такие моменты машину начинало мотать из стороны в сторону. Иногда кюветы вокруг казались извивающимися змеями.
Но Миша упорно давил на газ. Спешил в город, к врачу, который пользовал людей Папы. Полез в карман за телефоном, чтобы позвонить Папе, но не нашел.
На полпути ему внезапно ударило в голову, что сам не доедет. Напряжение, которым пытался удержать свое сознание, сходило на нет. Вдруг увидал впереди на обочине расплывчатую женскую фигуру. Девушка голосовала дамской сумочкой. Ударил по тормозам. Она мгновенно юркнула в салон, весело пролепетала:
— Мне в город! Довезешь?
— Водить умеешь? — спросил парень, не пытаясь рассмотреть ее лицо. Оно нечетко выступало из туманной дымки перед глазами.
— А то! — усмехнулась девушка. — Права имеются.
— Сейчас у всех права имеются, — сказал с едва уловимой иронией Миша. — А водить-то умеешь?
— Обижаешь! Конечно умею! — подтвердила уверенно. На симпатичной улыбчивой мордашке появилось некоторое неудовольствие от его недоверчивой насмешки.
— Как зовут?
— Вика!
— Вика, Надежда, Любовь, — пробормотал он, смежив веки. — А меня Миша! — Ему казалось, что ее голос плавал в дымке, слова цеплялись за что-то, теряя окончания.
— Вера, надежда, любовь, — поправила она.
— Вот именно, — превозмогая боль, сказал он. — Я верю в тебя. Садись за руль!
Странная просьба удивила девушку. Она расширила глаза, внимательно вгляделась. Только теперь разглядела, каким серым было лицо водителя. Заметила выступивший край кровавого пятна на рубашке под разъехавшимися полами испачканного пиджака. Ойкнула, согнав с лица улыбку:
— У тебя кровь!
Сжимая зубы, он выдохнул, падая затылком на подголовник:
— Есть немного. — Подышал, силясь не потерять сознание. — Если довезешь в третью городскую, к врачу Кагоскину, подарю тебе эту машину.
Недоверие мелькнуло в глазах девушки:
— С чего бы вдруг? Не ворованная случайно?
— Дура! — Миша оторвал затылок от подголовника, подался вперед, и голова упала на руль. Нога соскользнула с педали тормоза, непроизвольно вдавила педаль газа в пол, и парень потерял сознание.
Автомобиль резко дернуло с места и понесло стремительно по дороге. Девушка закричала:
— Что с тобой?! Останови машину! Очнись! — Ее испуганный визг заполнил салон. Она бессильна была что-либо сделать. Неосознанно схватила ремень безопасности, лихорадочно пристегнулась.
На полном ходу машина ударила в боковую дверь идущий слева автомобиль и сорвалась с полосы в кювет, врезалась радиатором в толстое дерево.
Искореженный передок. Капот — в гармошку. Из пробитого радиатора — пар. Мотор чуть ли не в салоне, осколки от стекол.
Машину, какую ударил Миша, занесло, крутануло, но водитель сумел удержать ее на дороге. Ошалело выскочил наружу, негодуя на виновника аварии, и затих в замешательстве, увидав в кювете искореженный кузов.
Следом за водителем из авто показался Глеб Корозов, ступил на обочину, пытаясь понять, что произошло. Два охранника, выпрыгнув вместе с ним, ошарашенные, мотали головами.
Все случилось неожиданно и так быстро, что разобраться, кто прав, кто виноват, не было времени. Глеб в тот момент разговаривал по телефону. Авто вдруг кинуло в сторону, запищали тормоза, Глеба оторвало от спинки сиденья, бросило вперед, ударило лицом о подголовник водителя. Телефон вылетел из рук. Машину закрутило, и она застопорилась поперек дороги. Большая удача, что никого не зацепили.
На дороге быстро образовалась пробка. Люди повыскакивали из салонов авто, кинулись к машине Миши. Водитель Корозова, Никола, оказался возле нее первым. Дверь заклинило, окровавленное тело Миши зажало. Кто-то сквозь разбитое стекло приложил пальцы к его шее, сообщил остальным:
— Ловить нечего! Готов!
С другой стороны машины прощупали пульс у девушки. Осторожно вытащили, положили на землю, привели в чувство. Открыв глаза, она увидала незнакомые лица, в горячке приподнялась. Никола, расстегнув полы пиджака, присел на корточки:
— Тебе посчастливилось, красавица. Уцелела, — покачал головой с редкими волосами, наползающими на заметные уши. — А твоему приятелю — кто он тебе, — не повезло. Кажется, богу душу отдал. Муж, что ли? Случаем, не пьяный был? Куда гнал как бешеный? Дороги ему мало было!
Приходя в себя, растерянно моргая, испуганно смотря на окруживших ее людей, переводя глаза с одного лица на другое, Вика, запинаясь, сказала:
— Трезвый. У него была кровь. Не муж. — Задела пальцами ранку на лице. — Что это? Больно.
— Скорую вызвали? — повернулся к толпе Никола.
— Вызвали, — ответил кто-то.
— Заживет твое лицо. Главное, живая осталась. Еще где-нибудь болит? Кости целы? Сейчас скорая приедет. Так что все будет нормально. А голова пошумит и перестанет. Дружок твой или знакомый? — спрашивал Никола.
Сумбурно Вика рассказала, как очутилась в машине.
Кто-то поднял с пола в салоне дамскую сумочку, протянул девушке.
Выхватив зеркальце, Вика глянула в него. Ссадины, разбитые губы и нос. Похоже, это больше всего расстроило ее. Она чуть не заплакала. Губы задрожали, и только боль в них отвлекла ее от мысли об испорченной красоте.
— Ерунда все это, мелочи, — успокоил Никола, подбадривая улыбкой серых глаз. — Сейчас врачи быстро обработают твои болячки. Не успеешь оглянуться, как ничего не будет.
Подсобив ей подняться с земли, Никола отошел к Глебу. Пересказал услышанное. Корозов по-прежнему стоял на обочине. Высокий, плотного сложения, в темно-синем костюме. Овальное, чуть удлиненное лицо было сосредоточенным. Николу выслушал молча. В общем-то, информации никакой, если не считать, что попутчица заметила у него на рубашке кровь. А по сути, виновник аварии мертв, а со случайной попутчицы какой спрос? Никакого. Разумеется, если она говорит правду. А если врет? Глеб хмыкнул и произнес:
