И началась другая жизнь. Старшие со мной не разговаривали, только требовали денег в школу, тыкали пальцами в грязное белье, морщили носы от моей готовки. Словом, устроили мне бойкот… А деньги у меня тогда не водились от слова совсем. Пособия, которые приходили матери она успешно пропивала, и если удавалось отобрать хоть половину уже было чудо. А на нее только раз холодильник затарить, да мыльно-рыльное купить. Чего я только не делала: и подъезды ранним утром мыла, и собак вечером выгуливала, и пыталась объявления еще расклеивать. Этих копеек ни на что не хватало, а дети росли. Детям нужна одежда, так как я бы монала, как же они быстро вырастают из старой. Детям нужны фрукты, овощи, они богаты витаминами, а от того меньше болеют. А болеть дорого! Я и это прошла, благо моё самолечение ни привело к трагичным последствиям, и все дети выросли целыми и здоровыми. И выход нашелся. Нет, я не нашла работу и не бросила школу. Я нашла пьяную мать в соседнем районе, отмыла ее, приодела в нормальную одежду, ибо та, в которой она была, даже на половую тряпку, которой я мыла подъезды не годилась. Отвела в банк и собес. Мы переоформили все выплаты на карту, тогда это только начинало набирать обороты, и взяли кредит. Да, такое себе решение — ярмо на шею и растущие проценты. Но у меня дети сидели дома голодные и раздетые. На улице зима, а у младших вся зимняя одежда ни туда-ни сюда — там рукава уже по локоть, там штанины по колено! Как в таком виде на улицу, или в садик? Прямая дорога в детдом!
Деньги мы поделили. Как сейчас помню 20 000р — огромная сумма просто. Десять мне, десять матери. Карту я забрала, пообещав матери ежемесячно выделять половину. Мы съели по дороге домой из банка по чебуреку, она выглядела нормальной, почти такой, как до ухода отца и началу ее алкоголизма… Но домой она не пошла. Зачем? У нее же появились деньги! Она пошла поить на них своих собутыльников, а не со мной по секонд-хендам за вещами малым! Я жалела порой и ее, и себя. Жалела, что выставила ее за дверь. Я не отбирала у нее ключи — она могла прийти домой в любое время, но ее не было. Тогда я жалела об этом, но напрасно… Инга воротила нос от купленной мною одежды, а Света за ней повторяла, хотя это она была старше, и уместнее бы было, чтобы Инга брала пример со Светки, а не наоборот. Наслушалась я тогда за два года столько гадостей…
Но даже это меня не сломало…
У меня был полный дом детей, они постоянно что-то разбрасывали, что-то теряли, что-то перекладывали, устраивали погром и тд. Поэтому то, что у меня в квартире начали пропадать вещи я заметила не сразу. Однажды я не нашла на вешалке свою дубленку. Мы перезимовали, все было нормально. Весна пришла рано и я, достав более легкую курточку, не нашла своей дубленки на вешалке, чтобы убрать ее в шкаф до следующей зимы. Дубленка, к слову, мне досталась бесплатно, от женщины из соседнего двора, у которой в доме я мыла подъезд. Может жалко меня стало, а может и вправду не нужна была одежда, но однажды утром она сгрузила мне в подъезд три огромных пакета с вещами, со словами: "На тряпки пустишь. Моя все равно уже год, как заграницей, носить некому".
Чего там только не было, и та самая дубленка, целехонькая. До сих пор ее вспоминаю — замечательная женщина. Но мелкие утащили меня смотреть мультики, и я отложила поиски своей верхней одежды на завтра. Как оказалось, зря. На следующий день мы пришли домой со школы, а телевизора не было. Только тогда я поняла, как же я ошибалась, жалея мать, не забирая у нее ключи. Телевизор, моя дубленка, детские ходунки и коляски, сваленные за ненадобностью на балконе, часы отца, его костюмы — это только малая часть того, что она вынесла со своими дружками.
Я просто сменила замки. Я была разбита и раздавлена, даже не стала пытаться искать мать, пытаться вернуть вынесенные из дома вещи, украденное у собственных детей. Я вычеркнула ее из своей жизни! Как мне тогда казалось навсегда, но нет, не навсегда. Пришла беда откуда не ждали. Вернее, как не ждали, я боялась этого, как огня, и это рано или поздно должно было произойти, дети не должны жить без родителей, сами по себе. К нам нагрянули органы опеки. По какому-то счастливому стечению обстоятельств, у меня было чисто и убрано, я накануне, как чувствовала, драила всю квартиру с мелкими, пока старшие гуляли во дворе. Телевизора то не стало — вот им и было весело мне помогать по дому, ходя за мной хвостиком из комнаты в комнату. Врала я тогда безбожно, Голливуд плакал пожалуй по мне в три ручья. Мама — на работе, папа — без вести пропавший, никто не пьет и не курит, и вообще мы образцовая семья, хоть и без отца. Походили они, посмотрели по комнатам, поговорили со мной за чашкой чая, рассматривали детей и, не сочтя нас неблагополучными, удалились восвояси. Ну, а как иначе? Дети сытые, здоровые, опрятные, дома порядок. Отсутствие телевизора их насторожило, но я опять, вернувшись к актерскому мастерству, заверила их, что он в ремонте, и на следующий неделе только его можно будет забрать. Уйти то они ушли, а вот оставили мне одну огромную проблему — им требовалась беседа и подпись матери.
С того момента я начала искать мать и учить врать детей…
Мать нашлась спустя трое суток. Ее собутыльник показал где она живет с "мужем". Нет, она не вышла замуж и не завела новую семью — она жила у своего любовника в алко-притоне. Не квартира, а помойка. Я даже в говно человеческое вступила, волоча пьяную вдрызг мать из этого гадюшника. И все случилось по отработанной схеме — бульон, ванна, нормальная одежда и т. д. Два дня она провела дома. Сутки умирала от похмелья и посылала детей, которые к ней искренне тянулись. И сутки более или менее адекватной. Опека получила родителя, подпись и легенду о работе на рынке и помощь старшей — меня, то есть. Стоило мне это всех моих накоплений. Да, бесплатно идти она никуда не хотела, и не пошла бы. А я уже жизни своей не представляла без детей, брата и сестер. В тот день мы еще чудом успели в паспортный. И написали заявление на получение моего паспорта. Разошлись мы молча, не сказав ни слова друг другу. Я забрала у нее паспорт ее же, такой и был уговор, если она его потеряет… Я не вывезла бы просто сама по себе… Поэтому паспорт всегда оставался дома. Отдав деньги, я ушла. В тот раз я навсегда попрощалась с матерью!
Так и жили…
Итак, мне шестнадцать, мелким по пять лет, две, относительно взрослые, кобылы 9- ти и 10 лет выживали, как могли. Светку с Ингой попустило к тому времени, больше они носы не задирали и с благодарностью принимали мои покупки и заботу. Кларка с Артемом, вообще, стали называть меня мамой, еле отучила. Не дело это. Что люди подумают и скажут? С опекой вновь встречаться не хотелось вообще! Я ждала окончания школы, как чуда! Ведь у меня будет весь день, целый день! Мне не нужно будет сидеть на уроках, я смогу выйти на работу на целый день, подогнав график под малых, чтобы успевать и провожать их, и встречать, забирать.
И вот, школа позади, ненужный мне выпускной, отличный аттестат, амбиций куча, как и надежд. Но реальность была такова, что никто не горел желанием брать на работу шестнадцатилетнего подростка! Непостоянная, маленькая, ветер еще в голове, загуляешь, не серьезная — это только малая часть отказов в трудоустройстве, которые я постоянно слышала. На мне четверо детей, а меня шпыняли, как младенца, намекая и указывая на несерьезность и безответственность.
