— Фон Швентке? Кажется, я что-то такое слышала, — с умным видом заявила Лика.
— Вряд ли. Ты ведь далека от подлинной культуры. В гламурных журналах, милая моя, о таких людях не прочитаешь. Отто занимается серьезным искусством, которое понимают единицы. Сейчас в Праге как раз идут репетиции его новой оратории, я приезжала его поддержать. Жить с таким человеком — и наслаждение, и огромная ответственность. Когда мой муж пишет музыку, природа в нашем саду замирает.
— А где у вас сад? — кисло поинтересовалась Лика, как-то сразу потеряв вкус к беседе.
— На правом берегу Рейна, — заявила Настя и на всякий случай добавила: — Но вообще-то Отто так меня любит, что готов навсегда осесть в России. Мы теперь подолгу задерживаемся в Москве. Не знаю, как ты, а лично я — патриот своей страны. Я даже собираюсь устроиться на работу, потому что считаю, что сидеть за спиной мужа и коптить небо — стыдно. Кроме того, муж не будет любить тебя вечно, — напомнила она, будто это именно Лике грозила такая опасность. — Фасад рано или поздно облетит, сама понимаешь. — Для наглядности она поводила рукой вокруг лица. — А реставрация — это совсем не то, что новое строительство, верно?
— Тем более странно, что ты вся такая ободранная, — нервно заметила Лика, прикончив чай двумя большими глотками. — Без маникюра и вообще…
— Не обращай внимания, — успокоила ее Настя. — Чтобы я не скучала, Отто отправил меня в экстремальный тур по чешским лесам. Желающих оказалось всего трое — два обалдевших от скуки миллионера и я. На вертолете нас подняли на гору и оставили в самой чаще леса с одним коробком спичек. Удивительные переживания! Очень страшно и очень дорого, — заключила она. — Думаю, тебе вряд ли понравилось бы. Настоящий драйв, встречи с кабанами и медведями… Это тебе не возня с лабрадорами. — Она заглянула Лике через плечо и добавила: — По-моему, твои дети уже остервенели от тоски.
— Действительно, мне пора. Наш шофер наверняка нервничает, — сказала Лика. Легко поднялась на ноги и прощальным жестом пошевелила пальчиками. — Пока! Приятно было узнать, что ты не засела в каком-нибудь архиве. Хотя к этому все шло, если говорить честно. Чао, Лаврентьева!
Лика Антонова удалилась, подхватив свой чемодан и вращая крепким задом, словно породистая лошадь, осознающая свою стать. Настя в изнеможении откинулась на спинку стула и сделала незаметный, но глубокий выдох. Ложь — это такое тяжелое дело, словами не передать. Залпом выпив остывший кофе, Настя грохнула чашку на блюдце и услышала совсем рядом позывные мобильного телефона.
Бросила короткий взгляд на брюнета и увидела, что тот подносит свой сотовый к уху.
— Да, — коротко ответил он. — Да, это я. Я в аэропорту. Вылет в девять пятьдесят.
«Мы летим одним самолетом», — подумала Настя, продолжая наблюдать за ним. Он был крепко сбит и чертовски уверен в себе. Надменный нос, колючие глаза и красивые руки с длинными пальцами. На правом безымянном — обручальное кольцо. Кто бы сомневался.
— Даже не вздумай! — тем временем прикрикнул на кого-то брюнет. — Я приеду и все решу. Нет, только не женщина. Почему, почему? Потому что я не терплю вранья. Все женщины врут, и ты это прекрасно знаешь. Да еще как врут! Художественно и нагло.
Сказав это, он повернул голову и посмотрел прямо на Настю. Словно воткнул в нее копье, пригвоздив к стулу. Возможно, это была случайность. Даже скорее всего — случайность! Но ее мгновенно обдало жаром, как будто она сидела у костра и неосторожно приблизила лицо к огню. Настя сглотнула и сделала вид, что ей ни до чего нет дела.
— Эти дурочки громоздят одну ложь на другую и почему-то думают, что им все сойдет с рук, — продолжал брюнет. — Но ты-то знаешь, что любое, даже самое мелкое вранье со временем превращается в бомбу. Которая однажды обязательно рванет. На моих глазах это случалось множество раз. Я ненавижу обманщиц. Они вызывают у меня омерзение, — брезгливо добавил он. — Так что ничего не предпринимай и жди меня, ясно?
Еще несколько минут назад Настя лелеяла глупую надежду оказаться с брюнетом в одном самолете. И чтобы их места были рядом. Сейчас это желание пропало. Ей захотелось как можно скорее скрыться. Она встала и, торопливо собрав вещички, убралась из кафе, ни разу не оглянувшись. Наверное, брюнет смотрел ей в спину. Сверлил ее взглядом. Подумав об этом, она непроизвольно свела лопатки.
Что же ей так не везет-то? Никаких случайных знакомств, никакого флирта, словно она заговоренная. Будь на ее месте Лика Антонова, брюнет наверняка принялся бы строить ей глазки. А на Настю он смотрел взором аллигатора, наевшегося на неделю вперед. Впрочем, чего удивляться. В душу с первого взгляда не проникнешь, а Настины минусы все на виду — маленькая грудь, слишком большой рот, выгоревшие на солнце волосы, которые торчат в разные стороны…
В плюс могли пойти только глаза, которые всегда нравились мужчинам, потому что были зелеными, как у кошки, и страстными. Впрочем, счастья ей это до сих пор так и не принесло.
«Почему я такая слабохарактерная? — подумала Настя, остановившись возле электронного табло и бессмысленно скользя глазами по строчкам. — Спасовала перед Ликой Антоновой, нагородила всякой чуши — только бы защититься от нападения. Стыдно! Хотя и не смертельно. Надо поскорее забыть об этом инциденте — и дело с концом».
Когда объявили посадку на рейс, Настя уже прошла все формальности и торопливо оглядела очередь, выстроившуюся возле прохода к самолету. Брюнета нигде не было видно. Вздохнув с облегчением, она пристроилась за большим шумным семейством. Взрослые были обвешаны сумками и пакетами. Дети оказались страшно шумными — они ныли, стонали, визжали и хохотали, как маленькие монстры. Вместо того чтобы успокаивать своих чад, мамаша раздавала им коробочки с леденцами, приговаривая:
— Спрячь в карман да смотри не рассыпь. Будем взлетать, положи конфетку в рот, чтобы уши не закладывало. И ты держи пакетик, и не смей отнимать у брата, он младше тебя!
Настя подумала, что ей тоже неплохо бы запастись леденцами. Впрочем, нет. В этом случае придется потратить еще какую-то мелочь, а она дала себе слово, что кофе — последняя роскошь, которую можно себе позволить. Все, точка.
Вот уже несколько лет, каждый месяц, Настя была вынуждена расставаться почти со всей своей зарплатой. В итоге денег оставалось так мало, что их едва хватало на оплату квартиры и самую простую еду. Настя постоянно думала о способах увеличить свой доход. Пока безрезультатно. Фортуна иногда подмигивала ей, но ни разу так и не улыбнулась.
Обычной Настиной едой были овсянка, гречка и тушеная капуста. Она научилась виртуозно комбинировать старые вещи из своего гардероба, потому что новые просто не могла себе позволить. Маски для лица она делала из тертой сырой картошки, а стриглась у соседки — бывшей парикмахерши, которая вышла на пенсию лет сто назад и уже с трудом удерживала в руках ножницы.
Эту поездку в Прагу друзья подарили Насте на день рождения. И ведь круглой даты никакой не было, а они вдруг взяли и организовали для нее путешествие. Для нее одной! Может быть, почувствовали, что ей просто необходимо вырваться из привычной обстановки. Помнится, оставшись в одиночестве после шумного застолья, она долго плакала над авиабилетом, словно это был и не билет вовсе, а пропуск в другую жизнь. Настя прикусила губу. Как жалко, что все заканчивается…
