— А теперь хочу по собственному желанию! На новый год отец везет меня в Германию. Будет знакомить с престарелым графом, мечтающим заполучить в жены невинную меня.
— Охренеть. Так тебя все же выдадут замуж?!
— Меня продадут, как племенную кобылу!
— Но это же нарушение прав человека! Ты совершеннолетняя, дееспособная. Они не могут принуждать тебя к браку!
— Знаю… Но отец давит тем, что это мама выбрала для меня жениха. Это была ее последняя воля — познакомить меня с наследником фон Беренгофов. Только вот папаша слово «познакомить» принял, как «выдать замуж». В общем, может это и глупо, но познакомиться с ним я обещала матери. А вот замуж за него выходить не обязана. Поэтому срочно необходимо лишиться девственности и стать непригодной невестой!
Прозвенел звонок, и в аудиторию вошел профессор макроэкономики. Абсолютно занудный препод, в прекрасном дорогом костюме и совершенно уродских очках. Окинул холодным равнодушным взглядом аудиторию и начал читать невероятно скучную лекцию. Возможно, скучно было только мне, ибо все, что связано с цифрами, деньгами и продажами угнетает меня на уровне подсознания.
— Если ты хочешь с кем-то переспать, то тебе надо делать это здесь, в универе. — шепнула Лиля, параллельно чертя уродский график в тетрадь.
— В смысле?
— Ну смотри, там за дверью стоит твой охранник, который следует за тобой повсюду. В гости тебя без него не отпускают. Домой ты можешь приглашать только девочек. Вот и остается только родная альма-матер! Присмотри себе студентика, украдете ключик от аудитории, закроетесь и сделаете все по-быстренькому.
— Лиля, блин, ты еще предложи мне в туалете с первым встречным переспать!
— Еще пять минут назад тебе было важна только сама дефлорация! — хохотнула подруга.
— Лилечка, я не хочу трахаться в туалете! И не хочу никакого студента! Позора потом не оберешься! Нужен надежный человек.
— Юрочка был надежный…
— Да…
— Пять лет тебя охранял…
— Угу… Но, если честно, его член меня не возбудил… Так стыдно было и мерзко, как будто брату в трусы залезла…
— Беккер! Верховская! — грозный голос преподавателя вмиг рассеял меланхоличность беседы. — Если продолжите переговариваться во время лекции, экзамен будете мне сдавать в индивидуальном порядке до самого нового года!
— Извините, Марк Робертович — пискнула Лиля.
— Обещаю, профессор, мы сделаем все, чтобы сдать Ваш экзамен в индивидуальном порядке! — улыбнулась я преподавателю самой лучезарной из всех своих улыбок, ведь в моей голове созрел отличный план по избавлению от девственности!
Глава 3
— То есть ты решила переспать с занудным профессором по макроэкономике? — Лиля смотрела на меня, как на последнюю идиотку, но я в корне была с ней не согласна.
— Я все продумала, Лилек! Вот смотри, он холост — это раз! Он не урод — это два! После нового года он уезжает из страны обратно в свой австрийский университет, и мы с ним больше никогда не увидимся — это три! Взрослый, опытный, симпатичный мужчина без перспективы отношений — профессор Горский просто идеальный вариант.
— Даже если он на тебя и поведется, а лично я не уверена, что такие зануды способны на спонтанный секс, то как ты вообще собираешься все это провернуть? Твой цербер стережет тебя, как Кощей свою смертушку.
— Я буду сдавать макроэкономику в индивидуальном порядке! — я улыбнулась широко и искренне, но подруга не заразилась моим энтузиазмом.
— То есть ты намеренно решила завалить макроэкономику? Слушай, ты уверена, что оно всего того стоит?
— Конечно! И ты мне поможешь!
— И что от меня требуется?
— Сущий пустяк! Надо будет отвлечь Василия!
На том и порешили.
Не посещать лекции и практические занятия Марка Робертовича я не могла. Цербер Вася, словно маленькую девочку отводил меня на каждое занятие, и это невероятно бесило. Хотя окружающим был повод посмеяться надо мной от души и поупражняться в остротах.
За глаза, конечно.
Потому что у Василия был на редкость чуткий слух и нервный кулак.
Зато обязательное посещение всех пар дало прекрасную возможность получше присмотреться к моему сексуальному объекту.
Марк Робертович выглядел довольно молодо и стильно. Модная стрижка, легкая щетина, широкие плечи и идеально сидящий брендовый костюм, дорогие часы на запястье, начищенные до зеркального блеска ботинки. Уродскими были только очки. Они совершенно все портили. Однако, когда профессор Горский их снимал, становился каким-то юным и, не побоюсь этого слова, красивым. Не смазливым, как популярные инста-мальчики или видеоблоггеры, а скорее породистым. Правильные черты лица, прямая осанка, снисходительно-покровительственный взгляд, который вызывал табун мурашек. А еще я поняла, что если не вслушиваться в слова и их смысл, голос Горского очень приятен для моего слуха. Твердые интонации бархатно-обволакивающего баритона будоражили фантазию и стали вызывать во мне неконтролируемое вдохновение.
Уже на следующую лекцию я заменила тетрадь на альбом, приволокла карандаши и цветные ручки. Лиля заболела и отсутствовала, а потому я уселась на совершенно непопулярный на лекциях строгого Горского последний ряд и принялась заниматься любимым делом.
Я стала рисовать профессора. Все две последующие недели на каждой лекции.
Сначала это были вполне себе невинные схематичные зарисовки портретов Марка Робертовича с разных ракурсов. Фас, профиль, в полный рост, за столом, у доски, с телефоном в руках. Марк в костюме, в рубашке с закатанными рукавами, со стаканчиком кофе… Десятки портретов разного размера. Я настолько изучила его лицо, что могла рисовать даже по памяти.
Затем, я стала рисовать его иначе. Буйная необузданная фантазия подкидывала идеи одну за другой. Так на страницах альбома появились картинки, пропитанные развратом. Вот злобный зеленый орк, в лице которого четко прослеживались черты лица Марка Робертовича, овладевал прекрасной девой с мои лицом на берегу реки под мириадами звезд и светом полной луны. Вот Марк-оборотень вставлял могучий член практически голой Красной шапочке, стоящей перед ним на четвереньках, прогнув спину и томно закатив глаза. А вот прекрасный Марк-принц, держащий в руке хрустальную туфельку, склонился перед Золушкой, распластанной прямо на ступеньках, ее платье задрано вверх, обнажая влажную розовую промежность, и кажется, что вот-вот картинка оживет и герой нырнет языком в манящую пухлую дырочку.
Все чаще и чаще я ловила на себе взгляд профессора. Суровый. Напряженный. Недовольный. Пробирающий до костей. Он точно знал, что я его не слушаю и занята совершенно далеким от его любимой макроэкономики делом, но придраться не мог. Интересно, что бы он сказал, глядя на мои рисунки?
Профессор подошел к окну и в очередной раз обратил на меня свое недремлющее око. Горский с особой страстью смерил меня от макушки до самых пят. С этого ракурса мужчине открывался вид на мои длинные стройные ноги. Сначала я напряглась, а потом расслабилась. В конце концов, не его ли внимания я добиваюсь.
