– Скажи это себе! Ты уверил меня несколько минут назад, что знал с самого начала, кто такие Ринса. А что же ты делаешь теперь?
– Я защищаю ту, ― он в один миг пересек пару метров и сел рядом с ней. Его взгляд невольно скользнул по ее обнаженной груди, и это не могло не вызвать у него желания прикоснуться к своей нареченной. Но он сдержался, позволив себе только дотронуться до ее предплечья. ― Которую люблю больше, чем она даже может себе представить.
– Наши чувства одинаковы, Володар, ― его вожделение не могло не усмирить пыл юной вальмирии. Ей были приятны его чувства, его желания, но…
– Ты никогда не будешь любить меня так же, как я люблю тебя, Кая. И ты это знаешь. У тебя всегда будет твой долг, кодекс и твой народ. Они всегда будут стоять выше нас. Но для меня нет ничего важнее тебя. Меня не сковывают те же цепи, что векам носили Ринса.
– Но тебе придется их принять.
Он ненадолго замолчал, а затем тихо сказал:
– Сейчас семь часов утра. Староверы вполне могут подождать свою Княжну еще немного. Дай мне один час.
– Только один час! ― немного подумав ответила наследница древнего клана. ― И ни минутой больше.
– Хорошо.
Он улыбнулся, придвигая ее лицо ближе к себе. Володар нежно поцеловал свою нареченную на прощание, а затем тут же исчез.
Оставаться в одиночестве долго ей не пришлось. Она уже ощутила два знакомых запах приближающиеся к дому третьего генерала. Несомненно, она ожидала их прибытия.
Соломон и Ярослав успели постучать в дверь до того, как Каяра спустилась из спальни со второго этажа. Она могла бы двигаться быстрее, но сейчас ее состояние говорило о том, что перенапрягаться не стоит. Несмотря на то, как уверенно она убеждала Володара, что вполне может держать свою жажду в узде, это не означало, что она бездумно будет проверять свою силу воли на прочность.
Одна из причин, по которой Ринса славились необычайным контролем, была в том, что ни один из них никогда не смел недооценивать свои слабости. Они четко отдавали себе отчет, насколько было опасно играть с собственным голодом.
– Иду, ― устало протянула Кая в ответ на повторный стук.
Она открыла дверь и тут же отошла вбок, пропуская внутрь своих ранних гостей.
– Что с твоим лицом? ― в изумлении воскликнул Ярослав.
– Тише, мой друг, ― неодобрительно полушепотом произнес Соломон, поспешив поплотнее закрыть входную дверь изнутри.
– Все в порядке, ― отмахнулась наследница древней крови.
– Так и должно быть? ― с опаской спросил оборотень.
– Нет, ― честно ответила она.
– Тогда, ― он сделал демонстративный жест, описав ореол своего лица рукой, ― это явно не в порядке.
– Это пройдет.
– Когда?
– Когда я поем.
– Володар тебя не покормил?
– Мне сейчас нужно кое-что другое.
– Корги, ― с пониманием произнес Соломон. ― Естественно, чтобы завершить обращение, Ринса нужно получить свой главный источник пропитания.
– Обращение завершено, ― поправила его она. ― Просто, мне нужно восстановить силы.
– Получается, что до вашей охоты, главная опасность на острове исходит от вас.
– Я держу все под контролем.
– Как долго вы сможете сдерживать природные порывы? ― Соломон выглядел весьма обеспокоенно, но к счастью Каяры, в его глазах не было страха, чего нельзя было сказать о Ярославе.
– День, от силы два. Не больше.
Она сделала приглашающий жест рукой, и все трое проследовали в гостиную.
– Староверы жаждут поприветствовать свою Кровавую Княжну, ― сказал старый вампир.
– Они поприветствовали меня на набережной.
– Не все, ― он немного замялся, а затем добавил. ― Вы опасаетесь выходить к чистокровным?
– Нет! ― оскорбилась Каяра.
Сомнения окружающих в ее силах, кажется, уже начали переходить все границы.
– Конечно, она не может выйти к ним в таком виде! ― вмешался в разговор Ярослав. ― Она так всех перепугает!
Что-то больно кольнуло в у нее груди при этих словах, так фривольно сошедших с губ ее названного опекуна. Перепугает. Да, кое-кого в этой комнате нынешняя она уже ни на шутку пугала.
– Ярослав, если тебе тяжело на меня смотреть, ты можешь идти. Ты все равно здесь не помощник, ― произнесла она, видя в своем решении единственно правильный выход. Ей до боли не хотелось ссориться с ним, по крайней мере сейчас.
– Что? Кая, я…
Он не знал, что нужно было сказать в такой ситуации. Мысли бывшего генерала путались. Он ощущал сердцем, что обидел ту, которую еще недавно изо всех сил пытался считать своим ребенком. Нет, он все еще любил ее, но уже мало видел в ней того, что соответствовало бы ее прежнему образу. Точнее тому, что он так упорно вырисовывал в собственной голове.
– Все в порядке, ― заверила его Каяра, пытаясь тем самым остудить разбушевавшуюся совесть своего друга.
– Нет! Не в порядке, Кая! Теперь ничто не в порядке!
Его повышенный тон не понравился Соломону. Он даже насупился, а негативные выражения лица далеко не было чем-то характерным для этого старого прохвоста.
– Все так, как и должно было быть.
– Что должно было быть?! ― Ярослав явно пылил. Его вина почему-то обратилась в поток безудержного гнева, вызванного то ли собственным бессилием, то ли рухнувшими надеждами некогда преданного ей оборотня. ― Жители Аресала в шоке! Они в ужасе от всего произошедшего. Староверы всю ночь праздновали твое пробуждения, восхваляя жестокость и беспощадность Кровавой Княжны во все горло! Половина местных даже побоялись выйти из своих комнат на завтрак. А часть из них уже упаковала чемоданы. Места на ближайшие три корабля до материка разобрали за пару часов. И посмотри на себя. Это не в порядке!
– Не кричи, ― спокойным тоном попыталась остановить его Каяра.
– А если ты еще и в таком виде бродить тут будешь! Ты хоть представляешь, как они станут от тебя шарахаться?!
– Она ― вальмирия. Они уже долгие годы живут бок о бок с таким же как она, ― вмешался Соломон.
– Да, но лицо Володара большинство из них тоже увидели впервые. Теперь ходят слухи, что и он на стороне староверов.
– Хватит! ― голос Кровавой Княжны прозвучал как никогда властно и грозно, что заставило разбушевавшегося оборотня в миг остудить свой пыл. Да, такого давления с ее стороны он не испытывал никогда раньше, но и она никогда не была так сильна, как сейчас. ― Сейчас нет стороны кодекса и стороны новой веры! Мы все в одной лодке, и спешу тебе напомнить, что она уже тонет!
