— Прости, — пробормотала Энжи и закусила губу. Знакомое чувство боли из-за равнодушия матери охватило ее: как обычно, мать пропустила мимо ушей, что дочь уезжает. — Мне пора.
— Через час у меня встреча с косметологом, — нетерпеливо перебила ее мать. — Я тебе позвоню как-нибудь в следующем месяце.
Энжи положила трубку. Ее руки тряслись. Она все никак не могла привыкнуть к подобному безразличию родной матери, невзирая на ее многочисленные оправдания. Общественная жизнь Маргарет была чрезвычайно насыщена разного рода событиями, а жизнь дочери в основном состояла в работе. Годы, проведенные ею на Сицилии, образовали между ними глубокую пропасть. Иногда Энжи казалось, что ее мать даже не заметила бы, если бы единственная дочь вообще не вернулась домой. Эта мысль все чаще приходила Энжи в голову, и ей становилось невыносимо стыдно.
Энжи находилась на грани отчаяния: еще не наступил вечер, а она уже полностью измотана. По плану ей пора было уже сесть на паром, покинуть Сицилию и отправиться в Рим. А что же она делает на самом деле? Едет в пыхтящем и дребезжащем маленьком «фиате» по узким и грязным улицам города, потому что синьор Менотти, тот самый владелец нескольких вилл, в которых их агентство заинтересовано, не удосужился встретить ее.
Один из его служащих, Эмилио, дал ей точный маршрут, пролегавший по горной местности и заканчивающийся у ворот отеля, где, как предполагалось, ее будет ждать сам владелец. Путь оказался длиннее и сложнее, чем она рассчитывала. Конечно, Энжи могла бы воспользоваться любезным предложением Эмилио довезти ее до места, но его голодный взгляд, жадно ощупывавший ее фигуру, похотливая улыбка и готовые приняться за работу руки заставили ее отказаться.
Вспоминая об этом, она скривилась: добро пожаловать на Сицилию, родину любвеобильных мужчин и невест-малолеток...
При этой мысли она содрогнулась и постаралась поскорее выбросить ее из головы. Теперь она знала причину своего столь угнетенного состояния — горы. Те самые горы, в которых она, словно в тюрьме, провела целых пять лет. Каждый раз при воспоминании об этом ее душа холодела. Так почему бы не забыть их навсегда? Ведь все осталось позади, все в прошлом. Теперь ей двадцать один год и она сама хозяйка своей судьбы.
Но воспоминания упорно возвращались. Для нее, в то время одиннадцатилетней девочки, было настоящим потрясением в один момент перенестись из цивилизованного Дублина в полуграмотную крестьянскую семью, жившую в глухой горной деревушке. К тому же там, на новом месте, ей не очень-то обрадовались. Отец, сказавший ей, что она больше никогда не увидит ни Дублина, ни родную мать, вскоре исчез куда-то, и Энжи осталась наедине со своими страхами и одиночеством. Эти воспоминания до сих пор жгли ей сердце и, казалось, будут преследовать вечно.
Ее мать, начинающая талантливая девятнадцатилетняя актриса, познакомилась на одном из курортов с вольным художником, подрабатывавшим фотографией, Доменико Аньези. Она влюбилась в этого сицилийского красавца и забеременела от него. Их роман был страстным, свадьба скоропалительной, а супружеская жизнь излишне бурной. В итоге они расстались, когда Энжи было восемь лет.
Отец периодически звонил и наведывался к ним, в основном тогда, когда его появления не ждали или оно было нежелательным. Пару раз он заводил разговор о том, чтобы снова жить одной семьей, и в такие моменты девочка тайно надеялась, что воссоединение родителей реально. Естественно, что когда ее мать встретила другого мужчину и потребовала окончательного развода, Энжи была удручена. Как выяснилось, планы Маргарет резко расходились с планами Доменико, и супруги крупно поссорились. Вскоре после этого отец забрал дочь из школы после занятий и объяснил ей, что они отдохнут вместе несколько дней. Домой он предложил не возвращаться, поскольку в маленьком чемодане, бывшем при нем, находилось все необходимое для увлекательного путешествия, в которое они отправлялись. Он был весел и все время смеялся.
— А мама знает? — поинтересовалась Энжи.
И тогда отец открыл ей великую тайну: он и ее мать решили снова жить вместе. Неужели Энжи не рада тому, что вместо отчима у нее будет родной отец, а мама присоединится к ним на Сицилии в конце недели?
Спустя некоторое время девочка поняла, какой страшной и жестокой ложью оказалось все это на самом деле.
Энжи свернула на извилистую горную дорогу и увидела указатель с надписью «Отель Лацио». Она повеселела и прибавила газу. Однако ей пришлось сбавить скорость, так как дорогу преградили медленно ковылявшая коза и две жизнерадостные свиньи. Настроение тут же испортилось, поскольку обстановка напоминала Мольфетте, ту самую деревню, в которой Энжи прожила долгие пять лет. Выйдя из машины на пыльной площади, она в мгновение ока очутилась среди суетливых и горластых кур.
Место, в которое она приехала, отличалось невероятной бедностью и убожеством. Энжи стало не по себе. Мертвая тишина оглушала. Девушка оглянулась по сторонам в поисках гостиницы, понимая, что ей придется провести ночь в этом богом забытом уголке. Сквозь открытую дверь она увидела некое подобие кафе, откуда доносились далеко не аппетитные запахи.
Сморщив нос, она вошла. Толстый бармен равнодушно посмотрел на нее.
— Не подскажете мне, где находится отель «Лацио»? — спросила она на ломаном итальянском.
— Анжелика?..
Холодный пот прошиб Энжи, ноги подкосились: ее никто не называл так, кроме... Этот мелодичный, обволакивающий голос действовал на нее, как пение коварных сирен на отважных моряков. С трудом обретя душевное равновесие, она повернулась и увидела Лоренцо Боргезе, поднимавшегося из-за столика в дальнем углу забегаловки. Ленивой походкой он направился к ней.
Во рту у нее пересохло, язык прилип к нёбу, тело покрылось испариной. Энжи решила, что она грезит наяву: в великолепном сером костюме от Гуччи с небрежно наброшенным на плечи белым плащом, Лоренцо казался прекрасным незнакомцем, непонятно как очутившимся в подобном захолустье.
— Не желаешь выпить со мной? — Его глаза, похожие на блестящие черные агаты, цепко ощупали фигуру Энжи, рука осторожно накрыла ее ладонь. — Да тебе холодно. — С этими словами Лоренцо снял плащ и бережно накинул ей на плечи.
Пораженная неожиданным появлением бывшего мужа, она не могла произнести ни звука, а лишь, широко раскрыв глаза, неотрывно смотрела на него. Почти двухметровый красавец с классическими чертами мужественного лица, он выглядел чертовски привлекательно. Воспоминания о страшном унижении захлестнули ее. Все, о чем она старательно пыталась забыть и похоронить навсегда, всплыло перед ней с новой силой.
— Это и есть отель «Лацио», — произнес Лоренцо.
— Эта дыра? — искренне изумившись, спросила Энжи, думая, что он ее разыгрывает.
— Ты здесь затем, чтобы встретиться с синьором Менотти?
— Как ты узнал? — Она была вне себя. — Нет, скажи, откуда ты знаешь? И вообще, что ты тут делаешь?
— Почему бы нам не присесть за столик?
— Присесть за столик? — эхом откликнулась Энжи, завороженно глядя на Лоренцо, словно тот мог испариться в любую минуту.
