Глава 2
Маша.
Надо мной клубились тяжелые, серые, грозовые тучи. Казалось вот- вот и разразиться гроза. Чтобы не намокнуть и не заболеть, решила перейти дорогу и сесть в уютной пекарне и выпить кофе с булочкой, я ведь не завтракала. Пекарня через дорогу была потрясающей, на всю округу разлетался аромат сдобы и сладких пряностей. Ресторан, в котором я теперь не работала, ежедневно заказывал выпечку и хлеб в этой пекарне, так что мой завтрак был неизменен вот уже год. И не видела смысла изменять его сегодня. Посетителей было мало в это время, так как люди уже дошли до работы, а до обеда было еще минимум 2 часа. Я взяла Американо и круасан и села у окна. Дождь уже начал накрапывать и по окну побежали прозрачные дорожки от крупных капель. От этого город становился каким — то нечетким и как будто не настоящим. Передо мной стоял вопрос: "Как жить дальше?".
Вдохнув глубоко и задержав дыхание, я начала медленно выдыхать на горячий напиток перед собой, постепенно освобождая голову от всех мыслей. Мне было нужно максимально утихомирить панику и негодование что с невероятной скоростью захватывали мой мозг и все тело, заставляя последнее немного дрожать. Я всегда помнила мамины слова, что прежде чем принять решение, успокой сердце и охлади голову. Но почему то именно сегодня это было сделать очень трудно. Мне 25 лет, я молодая девушка, за спиной которой уже нет родителей, нет друзей и которая уже не верит в любовь. Но от поступков которой зависит жизнь двух замечательных детей. Я не могу принимать поспешные решения, но и тянуть мне тоже нельзя. Открываю конверт и удивляюсь, да, новый хозяин оказался добр, насколько это возможно. В конверте лежит три моих зарплаты с премией. Я не рассчитывала на такую щедрость. И это приятно. Но такую зарплату в этом городе я больше нигде не заработаю, а на меньшую мне будет трудно жить на съемном жилье с двумя маленькими детьми. Что мне остается? Искать работу проще, и кучу подработок, чтобы и дальше снимать жилье до старости и выматываться на бесконечных работах? Или?……
Или попросить помощи. Меня воспитывали всегда так, что могу рассчитывать только на себя и маму, мамы нет, а я у себя есть. И в связи с этим воспитанием мне очень тяжело просить кого бы то ни было о чем либо. И это сильно усложняет мое жизнь. Против себя идти очень тяжело. Но, видимо, иногда приходится. Достаю блокнот и ищу телефон своей тети, сестры отца. Мы не общались с ней с тех пор, как умер папа. Она всегда была женщиной авторитарной и очень амбициозной, без меры любящей себя, свои принципы и личное пространство. С мамой они не сильно ладили, и чтобы сохранить хоть какие-то отношения мама сократила общение до минимума. Тетя Таисия жила в Москве. Не сказать, чтобы прямо в центре, но и все-таки не сильно за его пределами. Это единственный родной человек, который остался у меня во всем мире, и если она откажет мне, то рассчитывать больше не на кого.
Набираю номер и, после непродолжительных гудков, мне отвечает строгий, моложавый женский голос. Поздоровавшись, я решила не тянуть и не тратить в пустую свое и чужое время и перешла к сути вопроса, а именно может ли моя тетка приютить нас на месяц-два, пока я не встану на ноги и не смогу снять квартиру и оформить детей в сад. На какое-то время повисло молчание, мне казалось оно вечным, и я уже хотела положить трубку, как тетя Тая ответила коротко: «Да», продиктовала адрес, свой график работы и отключилась. Я выдохнула, может еще год назад такое поведение близкого мне человека показалось обидным, ведь в конце концов мы — это единственные родственники, которые остались у нее, своих детей у нее не было и нет, мужа тоже, родители умерли еще до смерти моего отца. И все-таки родные люди на то и родные, чтобы понимать друг друга как никто другой, и я понимала что даже то, что она согласилась для нее подвиг. И была благодарна и настраивала себя как можно быстрее уладить организационные моменты нашего переезда и постараться быть независимой от нее. Так сентябрьским утром, в один момент моя судьба снова сильно поменялась, и я переехала в столицу.
Глава 3
Маша.
Нельзя сказать, что переезд был очень болезненный, но и легким его не назвать. Мои проказники ни разу не ездили в поезде и поэтому эмоции переполняли детей. Нам почти не удалось поспать ночь, а рано утром мы уже были на вокзале в Москве. Сказать, что это был шок, ничего не сказать. Огромное количество людей бесконечно спешащих и толкающихся, разбегающиеся дети, которым я никак не могла внушить тот факт, что в большом городе ты никому не нужен и потеряться в таком месте — это почти приговор. Я жутко нервничала за Саву и Славу, которые то отставали, то неслись вперед. Тяжелые сумки, бессонная ночь, переживания за будущее и настоящее не делали из меня милую и ласковую мать и очаровательную девушку. В таком состоянии, почти на пределе, готовая сорваться в любой момент, я переходила дорогу на только что загоревшийся зеленый для пешеходов. Я не заметила несущейся иномарки и только услышала сигнал машины и визг тормозов. Удара как такового не было, легкий толчок в ногу, но толи от страха, толи от неожиданности я покачнулась и потеряла равновесие. Встреча с асфальтом была болезненней, чем с машиной. И, по всей видимости, это и было последней каплей, которая пробудила цунами.
Слезы хлынули из глаз неконтролируемым потоком, тело задрожало, но вместо жалости, в груди проснулась невероятная злость, я бы сказала, ярость, которая была направлена толи на меня, толи на водителя, толи на весь мир. Разбираться с причиной и объектом моей злости было абсолютно неуместно. А сил на контроль и подавления не было, к слову, вообще. Я резко вскочила на ноги, потерла коленки, схватила сумки и понеслась к тротуару, беглым взглядом оглядывая испуганных, но судя по всему живых и невредимых детей. И оказавшись на тротуаре, в окружении зевак, почувствовав за спиной силу толпы, я сорвалась.
— Вы купили права на сдачу? — кричала я командным и непривычно громким голосом, — Вы считаете, правила дорожного движения придумали идиоты? Я вас спрашиваю. Кто вам дал право ездить на «красный»? Вы скорая? Может вы секретный агент, спешащий на задание? Так вы его провалили, вас рассекретили, вы — мудак! — на последнем слове, я осеклась, глядя на недовольное лицо водителя, все-таки не так все печально, я жива, здорова, и даже внутреннее напряжение стало меньше. А вот обзываться, стоя на перекрестке в окружении зевак, молодой девушке с двумя детьми, по меньшей мере, не красиво, если не брать в расчет приличия и педагогичность ситуации, ведь за всем происходящим наблюдают мои дети. «Боже мой! Возьми себя в руки Маша!»
Я опустила голову и замолчала. Руки подрагивали от пережитого стресса, от неловкости, растерянности и все еще держащего меня напряжения. На глаза попались грязные коленки, ими я и занялась. Резко начала отряхивать пыль с голубых джинс. Хорошо, что с утра не было дождя и коленки, хоть и были грязными, но не мокрыми. Когда я резко разогнулась, почувствовала сильную боль в затылке и грудное мужское рычание. Оказалось, что водитель наклонился за сумками, и я, поднимаясь, врезалась затылком ему в подбородок. «Боже, неужели с меня на сегодня не достаточно?» — проговорила я про себя, закатив глаза. Мужчина держался за подбородок и злобно сопел, глядя просто разъяренным взглядом, но упорно молчал. «Может он немой?» — пронеслась шальная мысль. Как можно молчать в такой ситуации, его обозвали, ударили, уже пронзили на сквозь укоризненными взглядами прохожие из пополняющихся рядов зевак, а он молчит. Да и элементарно извиниться за причиненные неудобства было бы не лишним. Но он молчит. «Может, я слишком много думаю о себе, и в Москве не извиняются? И зачем тянуться за моими вещами?»
