Грохот падающего тела. Мужчина-распорядитель растягивается на полу позади нас. А я судорожным движением вытираю с лица брызги его крови.
Красивая выходит церемония. Ничего не скажешь.
— Собрался взять в жены шлюху, — издевательски тянет Ахметов-старший. — Какой позор. Мой сын и гулящая девка. Я бы с того света вернулся, чтобы остановить унизительный фарс.
Рустам молчит. Лицо не выражает абсолютно ничего. Кажется, лишь скулы проступают четче. Глаза следят за каждым движением противника. Так выглядит хищник перед броском.
— Дай угадаю. Сбил ее целку и поплыл от счастья? Ну конечно. Столько лет мотался за этой белобрысой щепкой. Прямо помешался на ней. Получил — и растекся. Думаешь, будет верность тебе хранить? Серьезно? Не та порода. Поверь, там полно гнили.
В хриплом голосе звучит неприкрытая ненависть. Злоба. Отец Рустама жаждет меня уничтожить, странно, что первый же выстрел в мой лоб не направил.
— Сам пораскинь мозгами. Нормальная женщина вены бы себе перекусила, но под врага бы не легла. А эта покорно раскинула ноги, еще и в загс за тобой поскакала. Если другой мужик появится, она и за ним помчит. Сильно не обольщайся. Суки не умеют верность хранить. Принимают любого кобеля и послушно подмахивают. Против природы не попрешь: мать шалавой была, дочурка по следам пошла.
— Урод! — выпаливаю я, не в силах сдержать гнев. — Какой же вы все-таки урод. Не смейте вспоминать мою маму. Вы похитили и убили ее. Считаете, это достойным поступком? Но только о чем я спрашиваю того, кто родную дочь отдал маньяку, притворялся, будто ищет возмездие, а не деле сам же все и устроил, выплясывал под чужую дудку. Как вас земля носит? Как у вас язык не отсохнет от ваших собственных мерзостей?
— Интересно, — присвистывает он и обращается к сыну. — Выходит, ты раскрыл правду, все выложил перед этой мелкой шмарой. А про судьбу мамочки тоже ей рассказал? Объяснил, как же именно я ее убивал? В какой компании?
— Закрой рот, — холодно произносит Рустам.
— Борзый ты стал, — хмыкает Ахметов-старший. — Бессмертным себя возомнил? Думаешь, пуля твою башку не возьмет? Хочешь проверить?
Рустам ничего не отвечает, но у него такой выразительный взгляд сейчас, что даже его ублюдочный отец, вооруженный пистолетом, отступает на шаг назад.
— Ладно, мы оба понимаем, я больше не выстрелю, — кривится. — Даже эту… хм, не трону. Только свадьбы не будет. Твоя девка никогда не станет носить нашу фамилию. Забудь. И да, у меня появился серьезный рычаг влияния, покруче оружия. Тебе придется следовать моим приказам. Я снова стану главой клана.
Сейчас Рустам выглядит так, будто готов преступить собственные понятия и расправиться с отцом прямо здесь. Раз и навсегда покончить с этим монстром, лишь бы он уже точно не сумел вернуться.
Но о каком рычаге влияния речь? И что произошло с моей мамой? Что этот гад тогда сотворил? Прошло восемнадцать лет, однако я так и не узнала. Он мучил ее? Терзал? Проклятье, я не должна размышлять о подобном, не должна давать ему власть.
Едва успеваю завершить мысль. Рустам утягивает меня за свою широкую спину и моментально бросает нечто сверкающее вперед. Отвлекает отца.
Очередной выстрел заставляет содрогнуться, однако пуля входит в стену.
— Туда, — бросает Рустам, толкая меня в направлении безопасно места. — Живо.
Я очень хочу помочь ему, но понимаю, что буду только мешать, поэтому мчусь туда, куда он указывает и прячусь за массивной колонной, прижимаюсь спиной к прохладному мрамору. Тут действительно больше негде спрятаться.
Тело колотит мелкая дрожь. До меня доносятся звуки борьбы. Удары. После следует еще один выстрел, и я плюю на угрозу, высовываюсь из своего укрытия, чтобы хоть краем глаза оценить происходящее. Облегченно выдыхаю, наблюдая за тем, как два крупных тела касаются по полу, сцепившись в жестокой схватке.
Жив. Рустам жив. И даже не ранен. Крови не замечаю. Зато вижу, что пистолет наконец выбит и отлетает прочь.
Ахметов-старший силен. Особенно для своего возраста. Ему ведь не меньше шестидесяти, а борется на равных со своим сыном. Хотя неудивительно. Все мужчины в их семье очень крепкие. А этот гад умудрился выбраться из ловушки, которую для него устроил Рустам. Убить своего отца не смог. Отправил на Север, в жуткий район, где удавалось выжить только сильнейшим. И монстр вырвался, нашел нас, опять портил жизнь.
Или ему помогли? Но кто? Зачем?
Рустам смотрит на меня и пропускает удар. Вскрикиваю, зажимаю рот ладонью. Черт возьми, я отвлекаю его. Спешу вернуться за колонну. Мысли спутываются.
Как помочь? Вызвать полицию? Мой мобильный остался в автомобиле. Где наша охрана? Неужели Ахметов в одиночку всех нейтрализовал?
Не верю. Слишком просто и…
Кто-то обхватывает мое тело и зажимает рот ладонью. Дергаюсь. Отчаянно извиваюсь и царапаюсь, пробую заорать, но чужие пальцы вдруг перемещаются и надавливают на горло. Резвое движение, однако боли не приносит. Перед глазами все расплывается.
Отключаюсь. Обмякаю в руках неизвестного человека.
Глава 3
— Ты никогда ее не найдешь, Рустам! — цедит мой отец и сплевывает кровь на пол. — Никогда! Понял? Да, мне помогли серьезные люди. Нашли, вытащили меня из того дерьма, в которое ты отправил. Но я не скажу ни слова. Ясно?! Ни единого слова. Не надейся разобраться. Не получится.
Посмотрим. Я не спорю с ним. Некогда. Нельзя терять время. Нужно заполнить все пробелы, выяснить то, что пока не кажется таким очевидным. Отключаю чувства. Необходимо мыслить трезво. Без гнева, без ярости. Еще успею отыграться.
Сейчас главное — вернуть мою принцессу. Двадцать четыре часа. Потом будет гораздо тяжелее ухватить след.
— Признаюсь, не думал, что ее похитят, но так даже лучше, — усмехается паскуда, в очередной раз заставляя меня сильно сожалеть о степени нашего кровного родства, любого другого ублюдка я бы уже в ноль раскатал, размазал по подземельям особняка, однако это мой отец, приходится сдержаться. — Без этой белобрысой девки под боком снова становишься похож на мужика. А то растекся перед ней, будто кисель. Сопли распустил. Если бы я не пришел, то и на колени бухнулся бы. Гребаный романтик.
Я позволяю ему выговориться. Не задаю вопросов. Понятно, что подонку пришлось тяжело на Севере. Выжил. Не должен был, но выгрыз себе жизнь. Только болтать там определенно было не с кем. Куча уродов вокруг и каждый ждет, когда удастся вонзить нож в твою глотку. Еле держусь. Охота показать ему пару приемов наглядно. Пусть поймет, чему я успел научиться, пока он по лесам мотался. Нормальная реакция. Сын всегда хочет, чтобы отец им гордился. Мой папаша реагирует на единственный в мире язык. Язык силы. И этим я овладел в совершенстве.
Но есть другая проблема. Этот гад упертая сволочь. Семейная черта. Чем сильнее давишь, тем вероятнее он и сам рогом упрется. Поэтому лучше не трогать сволочь. Сам же вон как изливается. Захлебывается от собственного самодовольства.
