(14) «Так зачем же, – возразит, пожалуй, кто-нибудь, – ты об этом говоришь нам теперь?» – Затем, чтобы вы узнали, граждане афинские, и почувствовали обе вещи – и то, как вредно упускать постоянно из виду одно дело за другим, и то, какова та жажда деятельности, которой обладает и с какой сжился Филипп, – жажда, которая не дает ему успокоиться и удовлетвориться достигнутыми успехами. Если же он будет твердо держаться своего решения, что надо постоянно в чем-нибудь еще более развивать достигнутые успехи, а мы – своего, что ни за какое дело не сто́ит браться решительно, тогда смотрите, чем же это должно будет кончиться. (15) Скажите ради богов, кто же среди вас настолько простодушен, кто же не понимает того, что война, происходящая сейчас там, перекинется сюда, если мы не примем своих мер? А ведь если это случится, я боюсь, граждане афинские, как бы не вышло того же самого, что бывает с должниками, которые легкомысленно занимают деньги под высокие проценты, а потом, пожив короткое время в довольстве, лишаются и первоначальных денег; я и боюсь, не оказалось бы вот так же, что и нам придется дорогой ценой расплачиваться за свое легкомысленное отношение и что, стараясь все дела устраивать к собственному удовольствию, мы будем потом вынуждены исполнять много тягостных дел, каких не хотели, да вдобавок еще с опасностью для себя бороться за целость своей собственной страны.
(16) «Конечно, порицать-то, – скажет, пожалуй, кто-нибудь, – легко и всякий может; а вот разъяснять, как надо поступать насчет текущих обстоятельств, это есть дело советника». Правда, мне не безызвестно, граждане афинские, что часто, когда что-нибудь произойдет не так, как бы вам хотелось, вы подвергаете опале не виновных, а людей, которые последними высказывались по этому вопросу. Однако, по моему мнению, не следует все-таки ради своей только личной безопасности утаить от вас то, что я считаю для вас полезным. (17) Так вот я и говорю, что вы должны помогать делу двояким образом: во-первых, надо спасать олинфянам их города26 и посылать для выполнения этой цели воинов, во-вторых, надо наносить вред его стране посредством триер и другого отряда воинов. Если же вы упустите хоть одно из этих условий, тогда я боюсь, как бы весь этот поход не оказался у нас напрасным. (18) Дело в том, что, если он сначала предоставит вам опустошать его страну и тем временем подчинит себе Олинф, ему потом легко будет, возвратившись к себе на родину, отразить вас; если же вы только пошлете помощь в Олинф, он будет видеть свою землю в безопасности и тем настоятельнее и упорнее займется осадой и в конце концов одолеет осажденных. Следовательно, помощь нужна значительная и с двух сторон.
(19) Так вот насчет оказания помощи я держусь такого взгляда. Что же касается источника, откуда взять деньги, то есть у вас, граждане афинские, деньги, есть столько, сколько нет ни у кого на свете, и они могут быть употреблены на военные нужды; только вы берете их так себе, как вам вздумается27. Значит, если вы будете отдавать их воинам, идущим в поход, вам не нужно ничего добавлять; иначе же это необходимо, больше того, необходим совершенно новый источник. «Что́ же, – скажет, пожалуй, кто-нибудь, – ты вносишь предложение, чтобы эти деньги обратить в воинские?» – Нет, клянусь Зевсом, отнюдь нет. (20) Я только думаю, что надо снарядить воинов, что на это нужны деньги – воинские – и что должно быть строгое соответствие между получением денег и исполнением обязанностей28; вы же думаете, что надо как-то так, ничего не делая, получать деньги на празднества. В таком случае остается, я думаю, одно: всем делать взносы, когда требуется много денег, – большие, когда немного, – небольшие29. А деньги нужны, и без них нельзя сделать ничего, что требуется. Но некоторые говорят еще о каких-то источниках – одни об одних, другие о других; так выберите из них тот, который вам кажется полезным, и, пока есть еще время, возьмитесь за дела.
(21) Между тем стоит представить себе и принять в расчет, в каком положении сейчас дела у Филиппа. Да вовсе не в таком хорошем, как с виду кажется и как, может быть, кто-нибудь сказал бы, не вглядываясь в них пристально, и настоящее его положение даже отнюдь не самое прекрасное. Да он никогда и не начал бы этой войны, если бы представлял себе, что придется действительно воевать; но он рассчитывал тогда, что, сто́ит ему только туда явиться, как сразу же захватит все дела в свои руки, и вот тут-то он и ошибся. Это прежде всего смущает его и наводит большое уныние, поскольку случилось вопреки его расчету, а затем – положение дел в Фессалии. (22) Фессалийцы, конечно, отроду никогда не внушали доверия никому из людей30, но особенно не внушали и теперь не внушают доверия ему. Вот они, например, постановили требовать у него возвращения Пагас и воспретили укреплять Магнесию31. А я даже слышал от некоторых, что и доходами с гаваней и рынков они уж не дадут ему больше пользоваться, потому что на эти средства, говорят они, нужно содержать общественное управление фессалийцев, а не отдавать их Филиппу. Но если он лишится этих денег, тогда крайне затруднительно будет ему содержать наемников. (23) Конечно, пеонийский, иллирийский и вообще все эти царьки, надо думать, предпочли бы быть самостоятельными и свободными, чем рабами, потому что они не привыкли кому-нибудь подчиняться, и, кроме того, человек этот, как сами они говорят, наглец. И в этом, клянусь Зевсом, может быть, нет ничего невероятного: незаслуженное благополучие у безрассудных людей становится источником высокомерия; вот поэтому и существует мнение, что сохранить достояние бывает часто труднее, чем его приобрести. (24) Итак, нужно вам, граждане афинские, понять, что всякая невыгодная сторона у него есть выгода для вас, и сообразно с этим взяться усердно всем вместе за дела, отправлять в случае надобности послов, идти в поход самим и побуждать к этому всех остальных, имея при этом всегда в виду, что было бы, если бы Филиппу представился подобный случай против нас и война началась у наших границ, – с какой охотой, – представьте это себе, – пошел бы он против нас! И неужели после этого вам не стыдно, если сейчас, когда вы располагаете удобным случаем, вы не решитесь поступать с ним так же, как он поступил бы с вами, будь только он в силах?
(25) Кроме того, граждане афинские, вам не надо упускать из виду и того, что сейчас у нас есть еще возможность выбирать, вам ли воевать там, или ему у вас: если олинфяне будут держаться, вы будете воевать там и наносить вред его стране, без всякого страха пользуясь произведениями вот этой, имеющейся тут, вашей собственной страны; если же Филипп одолеет их, кто помешает ему идти сюда? (26) Фиванцы? Да они – чтобы не сказать про них слишком резко – и сами будут не прочь принять участие в нападении на вас32. Или, может быть, фокидяне? Это те-то, которые и собственной страны не в силах защитить, если вы им не поможете!33 Или кто-нибудь другой? «Да нет же, любезнейший, он и не подумает этого делать!» – Однако это было бы крайней нелепостью с его стороны, если бы он, когда соберется с силами, не привел в исполнение того, чем сейчас похваляется, рискуя прослыть за безумного. (27) А ведь насчет того, какая разница, – здесь ли воевать, или там, – об этом, я думаю, и говорить нет надобности. Если бы, например, понадобилось вам самим пробыть в походе хоть только тридцать дней и из запасов своей страны брать то, что требуется воинам в походе – при том условии, конечно, если никакого неприятеля в ней нет – тогда, я думаю, убытки ваших земледельцев оказались бы больше, чем ваши расходы на всю эту войну до сих пор34. Ну, а если какая-нибудь война перекинется сюда, чего же нам тогда будут стоить – надо только представить себе это – все потери от нее? Да присовокупляются еще обиды от врагов и стыд за собственные действия, который не лучше всяких потерь – по крайней мере в глазах сознательных людей!
