Колет, печет, режет, лихорадит, сводит с ума.
Здесь слишком много копов и медиков. Бесноватый свет сине-красных мигалок раскрасил бледный сумрак летней зари. Столпилось куча зевак. Всем интересно узнать, что же произошло. И, судя по выкатанной тележке с простыней, это не ограбление или слишком бурная ссора, а убийство. В данном случае – самоубийство.
Это тот самый момент, изменивший меня. Все во мне. Все встало с ног на голову. Каждый, кто идет следом за носилками на колесиках, с данной секунды перестает быть тем, кем его привыкли видеть.
Мы уже не будем такими, как прежде. Никогда.
Сегодня последний день, когда я была тихой, спокойной девушкой. Когда я была нормальной. Воющая сирена разделила мое существование на две части. Располовинило так, что жёстче некуда.
Случилось страшное. Самое ужасное, что могло произойти, потому что больно, как сейчас, ещё никогда не было. Впереди меня парамедики катят тележку с телом. С мёртвым, бездыханным телом моей матери. Она покончила с собой. Наглоталась таблеток.
Рядом идёт сонная пятилетняя сестренка и перепуганный до чертей отец. Он только недавно приехал домой после очередной удачной сделки, поэтому одет весьма представительно. Как на похороны. Ага. Именно он обнаружил уже неживую мать. Именно он закричал во все горло от раздирающей душевной боли так, что проснулись не только его дети, но и пара домов в квартале.
Маленькая Ив вцепилась мне в руку, словно я спасительная ветка над топким болотом, и если ее отпустить, то можно провалиться в тягучую пасть. Но именно ее крепкая хватка – единственное, что держит меня в рассудке. Поправочка: в ложном рассудке. Пока я медленно плетусь, моя жизнь преступает к перезагрузке, после которой нынешнюю Даки сотрёт с лица земли вместе с мертвой матерью. Ведь то, что стало пеплом, возродить невозможно…
«Завтра» без нее – это как «Сегодня» без кислорода. Тщетно.
***
Мне часто снится именно этот период прошлого. Сложно сказать, сколько раз я видела одно и то же. Сбилась со счета. Это не игра сознания, а действительно произошедшее. Именно оно окрасило в черный цвет мои полосы жизни. Она стала такой дерьмовой и бессмысленной. Все стало дерьмовым и бессмысленным.
Голова трещит, словно я надралась текилы в дешевом баре, – знакомое состояние. Ноет все тело. Я поднимаюсь с дивана, и только спустя секунду понимаю, что не со своего. Вокруг все чужое: обстановка, гранжевые фотографии на кирпичных коричневых стенах, полуразваленный столик, захламленный стопками бумаг.
Где я?
Мне не впервой просыпаться не в своем доме. За последний год я часто оказывалась за его пределами, но всегда знала, кто являлся хозяином места, ставшим мне ночлегом. И должна заметить, что утро встречало меня в разных обстоятельствах, но всегда в моей одежде и никак не в мужской футболке.
Что вчера произошло? Я с кем-то переспала?
Уж чего-чего, а этого я себе не позволяла. Я стала стервозной тварью, но отнюдь не шлюхой.
– Есть кто-нибудь, кто объяснит, что я здесь забыла? – блуждая по просторной комнате с высокими потолками и разглядывая огромное фото, валяющейся на полу своеобразно одетой девушки, громко спрашиваю я.
В ответ – тишина. Похоже, здесь я совсем одна. Что ж, это тоже не в первый раз.
Выглядываю в чуть распахнутое окно, открывающее вид противного города. Без понятия, где я, но примерно в четырехстах футов от земли. Как я уже говорила, я ни разу не выбиралась за пределы своего богатого района. Скорее всего, это центр. Мегаполис шумит жизнью. Рев машин, голоса прохожих, безостановочное движение. Утро вцепилось в каждого своими рутинными обязанностями. Стройные высотки прикрывают кровавую бойню палящего солнца; люди, как муравьи, снуют в хаотичном порядке; где-то вдалеке тянется ровная полоска реки Скулкилл. Филадельфия проснулась.
Ненавижу этот город. Всей душой, всем сердцем, каждой клеткой.
Мой родной Нью-Йорк, как же я скучаю и хочу вернуться!
Там осталось все, там осталась Она…
– Ну что, Его Величество выспалось? Изволите чего-нибудь или обойдетесь?
Высокий брюнет в кожаной куртке и порванных джинсах оценивающе уставляется на меня. Его то ли голубые, то ли зеленые глаза с некой хищностью таращатся на мои неприкрытые ноги. Меня ни капли это не смущает. Чувство стыдливости продалось нехорошей стороне еще давно, как и многое другое…
Уголки его рта немного приподнимаются, и вместе со скудной улыбкой на правой щеке вырисовывается глубокая ямочка.
– Ты кто такой? – забывая о всяком такте, грубо спрашиваю я.
– М-да, это самый главный вопрос…
Он нетерпеливо закатывает глаза и садится на диван, закидывая ногу на ногу.
– Отвечай. И вообще, что я здесь делаю?!
– Стоишь и смотришь в окно, как я успел заметить.
– Слушай, будешь острить с какой-нибудь наивной дурой, а со мной, будь добр, отвечай по делу.
– Быть добрым? К тебе? – Раскат неуместного смеха. – С чего вдруг? К бешеной, которая ходит по проезжей части в час ночи, а потом накидывается на незнакомого человека, желающего помочь? Заслуживаешь ли ты? Не думаю.
Он не так прост. Обычно всякий пугался моего напора и отступал, а этот, похоже, даже не собирается. Сказать честно, я не привыкла к подобному.
На его лице открыто заиграла насмешка.
– Окей, я, наверное, должна извиниться? – строя невинные глазки, с напускным пафосом выдаю я. – Не дождешься. Какого черта я нахожусь неизвестно где, неизвестно в чем? Какое право ты имел меня переодевать?
– Твое порванное недоплатье было все в грязи и крови. Я не собирался пускать тебя на свой диван в этом.
Он тычет в угол, где валяется уже половая тряпка, а не дизайнерский наряд за пару тысяч.
– И почему ты просто не отвез меня в больницу?
– Чтобы там вызвали копов? Проблем из-за какой-то неуравновешенной оборванки еще не хватало. Ты просто отрубилась. Скажи спасибо, что не оставил там, где все и произошло.
– Оборванки? Ха-ха-ха! Так меня еще никто не называл. Будешь моим первым… Что ж, если честно, мне плевать, кто ты. Дай мне телефон, я вызову машину и наконец покину этот клоповник.
– Ты со всеми ведешь себя как надменная тварь? – Брюнет встает, цепким взглядом выдавая раздражение.
– Со всеми.
– Поучись хоть базовым правилам хорошего тона!
– Поучись не лезть со своими наставлениями к незнакомому человеку.
– А я никуда и не лезу, это ты находишься в моем доме.
– Это ты принес меня сюда.
– Уже давно пожалел об этом.
– Впредь будешь более рассудительным.
